– А если будет война?

– Не будет. Во всяком случае, у нас. Теперь ты поняла,насколько выгодно быть замужем за стариком, радость моя? Меня не призовут вармию!

– Это хорошо! Я хочу, чтобы ты оставался со мной инашим сыном.

– Почему ты думаешь, что это будет мальчик? –усмехнулся Джон.

Они оба хотели, чтобы их первенцем стал мальчик. Несмотря навсе страхи, беременность протекала удивительно легко, и Джон надеялся, что такбудет и дальше. Впрочем, Сабрина была достаточно молода, чтобы нарожать многоребятишек, было бы желание. Ей исполнилось всего двадцать шесть, хотя сама онаназывала себя старой каргой. Джон хотел отвезти ее в больницу, но онанастаивала на том, что будет рожать дома. Теперь он колебался, не зная, стоитли рисковать. Ласково взглянув на жену, он повторил своей вопрос:

– Так почему мальчик?

– У него большие ступни. – Она указала на свой живот. –Знаешь, я иногда удивляюсь, почему он еще до сих пор не вылез наружу. Уж больноон нетерпелив!

Наступил июль, и Сабрина сама начала испытывать нетерпение.Было уже двадцать первое число, а ей так хотелось поскорее увидеть своегомалыша.

– Почему он не рождается? – спросила Сабрина, когдаоднажды вечером они с Джоном прогуливались по саду вокруг дома Терстонов. – Онопаздывает уже на шесть дней!

– Может быть, это девочка, а леди всегда опаздывают. –Он погладил руку жены.

Этим вечером Сабрина ходила медленнее обычного, а когдаподнялась по лестнице в спальню, долго не могла отдышаться. С каждым днем онастановилась все толще, и это начинало его беспокоить.

– А вдруг ребенок будет слишком большим? – втайне отжены допытывался он у врача.

– Тогда мы поможем ему выйти наружу. В наши дни этопросто.

Джон опасался кесарева сечения, надеясь, что обойдется безэтого, но живот жены выглядел таким большим, а сама она такой маленькой... Унее были неширокие бедра и узкий таз, и Джона невольно охватывал ужас при мыслио том, как ребенок будет прорываться наружу. Как тяжело проходили роды Матильдытридцать два года назад, а ведь она была крупной и здоровой деревенскойдевушкой! Сабрина выглядела намного более хрупкой, да и он уже был в возрасте.Ему исполнилось пятьдесят четыре, он безумно любил жену и беспокоился буквальнообо всем.

– А может, ты хочешь пить?

Он видел, как она мучается бессонницей, читая какую-то книгупо ночам. Стояла жара, и звезды просто ослепляли блеском. Обычно в такие часыуже опускался туман. Взглянув на мужа, Сабрина слабо улыбнулась и вздохнула:

– Я так устала, любимый. – Она погладила свой огромныйживот. Господи, какая у нее была стройная талия!

Он тоже бережно коснулся живота жены и в тот же моментощутил сильный толчок.

– По крайней мере сегодня он в хорошей форме.

– Это единственное, что меня утешает. У меня болятспина и ноги. Я не могу сидеть, не могу лежать, не могу дышать.

Джон вспоминал все, что когда-либо слышал по этому поводу,но она действительно выглядела ужасно. Прежде чем погасить свет, он осторожнопогладил ее по спине. Джон знал, что большинство мужчин предпочитает спатьврозь со своими беременными женами, но он не любил оставлять Сабрину одну, хотяона и уверяла, что не обидится, если он ляжет отдельно.

– Думаешь, люди были бы шокированы, увидев нас? – Онилежали вместе, Джон обнимал жену, а Сабрина устроилась поудобнее, положивголову ему на грудь.

– Ну и пусть... Я счастлив, а ты?

– Я тоже.

Она улыбалась в темноте, смотря на звезды и наслаждаясь прекраснойлетней ночью. Наступило двадцать седьмое июля 1914 года. Едва Сабрина, неуклюжепристроившись к Джону, начала засыпать, как тут же почувствовала сильный ирезкий толчок, а затем мучительный приступ боли. Открыв глаза, она посмотрелана спящего мужа и тесно прижалась к нему. Ее спина болела сильнее, чем прежде,и она попыталась лечь поудобнее, как вдруг почувствовала, что приступповторяется. Целый час она ощущала болезненные судороги, а когда наконецприсела на постели, чтобы хоть немного отдышаться, из нее хлынул поток и всебелье моментально промокло. Она чувствовала себя неловко, когда проснулся Джони включил свет. Глядя на нее сонными глазами, он спросил:

– Ты что-нибудь пролила?

Заметив, как странно она трясет головой, краснея до корнейволос, Джон все понял и прижал ее к себе, пытаясь успокоить:

– Не волнуйся, все будет хорошо. Так и должно быть.

Он поднялся, принес ей несколько полотенец и позвонилгорничной, надевая свой голубой шелковый халат.

– Я прикажу Мэри сменить постель. Почему бы тебе непересесть сюда? – Джон помог жене перебраться на стул и внимательно посмотрелей в лицо. – Что ты чувствуешь, дорогая?

Сабрина снова покраснела. Он так заботился о ней, что оначувствовала себя с ним спокойнее, чем с врачом.

– Похоже на судороги.

– Это нормально?

Матильда никогда не описывала ему своих ощущений. Он помнил,что Сабрина уже потеряла одного ребенка, и сейчас этого нельзя было допустить.

– Не знаю. Я не уверена. Доктор говорил, за ним надопослать тогда, когда начнутся боли. Может, время уже наступило.

Он посмотрел на мокрую постель и улыбнулся:

– Пожалуй, да. Ты только подумай... – Он всяческипытался отвлечь ее от приступов боли. – Через несколько часов ты будешь держатьв руках нашего ребенка.

Это была чудесная мысль. Когда пришла горничная и заняласьпостелью, Джон вышел позвонить доктору и через несколько минут вернулсяобратно, неся в руках чашку чаю. Доктор обещал прислать двух акушерок, нанятыхспециально для Сабрины. Кроме того, он посоветовал Джону успокоить жену. Пустьлежит в постели, но ничего не ест. Впрочем, ей и так было не до еды. Сабринасидела на стуле, тяжело откинувшись на спинку, хмурила брови и, стиснув зубы,придерживала руками свой огромный живот.

– Доктор уже в пути, сердце мое. Давай-ка я уложу тебяв постель.

Она с удовольствием легла, подумав о том, что правильносделала, оставшись дома. Сабрина не хотела ложиться в больницу, для нее оченьмного значило, что ее ребенок появится на свет именно в доме Терстонов. Джонпонимал это, потому и согласился, хотя приготовил все необходимое на тотслучай, если вдруг понадобится срочно перевезти ее в больницу. Менее чем черезчас прибыли две акушерки, которые в один голос заявили, что все идет хорошо, азатем попытались прогнать Джона из комнаты. Однако Сабрина начала кричать:

– Почему он не может остаться?

Она доверяла мужу больше всех на свете и хотела, чтобы оннаходился рядом. В конце концов это был ее дом! Однако акушерки и слушатьничего не желали.