Едва жрец закончил свой рассказ, как по всему периметру площади одновременно зажглись сотни факелов. При свете факелов руины отражали своими глыбами таинственные, гигантские отблески.

Александр, обращаясь к жрецам, повелительным голосом воскликнул:

– Я прикажу восстановить храм Мардука и все другие храмы, разрушенные персами, заново построить.

Македонский царь прекрасно понимал, что именно жрецы были истинными владыками Вавилона, без которых его собственная власть могла лишиться опоры.

В противоположность персам, которые после завоевания города поступили, по его мнению, неразумно, не почтив чужую религию, он попросил жрецов в ближайшие дни показать ему, как приносятся жертвы великому Мардуку.

Затем Александр снова сел в колесницу и направился к дворцу, теперь уже по дороге Процессий.

Своей резиденцией Александр выбрал дворец Навуходоносора.

Вдоль дороги Процессий были высажены пальмы, такие одинаковые, что казались неживыми. Через равные промежутки стояли колонны для освещения вместе с большими каменными глыбами, поясняющими различные праздники религиозного календаря. Македонцы обратили внимание, что ни у одного из частных домов нет ни окон, ни дверей на улицу, что гладкие стены внизу украшены цоколем из глазуированных кирпичей.

На перекрестках толпы народа приветствовали нового владыку. Те, кто имел право на это, подносили руку к груди и склоняли голову при проезде Александра и Мазея.

– Унылый народ, – шепнул Клит на ухо Филоте. – Одинаковые львы и быки, одинаковые пальмы и колонны.

– Что касается унылого народа, – возразил Филота, – ни в одном городе нет такого количества праздников, как в Вавилоне.

– Это и означает, что они унылы и нуждаются в официальном веселье, – высказал свое точку зрения Клит.

У ворот дворца процессию снова встретили два крылатых льва и вытянувшаяся в приветствии дворцовая стража в великолепных, сверкающих богатой вышивкой хитонах, имитирующих панцирь. В центре вышивки был изображен колчан с золотой отделкой, перекрещенный тремя дротиками, символ Иштар. Копейщики приветствовали нового владыку, выставив вперед правую ногу и подняв вверх оружие.

Навстречу высоким хозяевам, низко кланяясь и приложив руку к груди, спешил управляющий дворцом:

– О великий царь, владыка мира! Да устремит благосклонный взгляд на тебя и твою свиту могущественный и великодушный Мардук!

Мазей протянул Александру шнурок и медаль с символом Шамаша, вавилонского бога солнца, как знак его власти над Вавилоном, и тут же повел его в сокровищницу Дария.

Александр за один день сказочно разбогател и должен был стать самым блистательным правителем мира. Помимо рабов и рабынь, огромного гарема, поместий, конюшен, где разводили лошадей, амбаров, тысяч голов скота, произведений искусства из драгоценных металлов и камней, серебряной посуды, слоновой кости, черепаховых панцирей, эмалей, шелков, страусовых перьев, шкур пантер, благовоний, слонов, львов и тигров, он завладел сокровищницей Дария.

В сокровищнице Дария длинными рядами стояли амфоры с расплавленным золотом, сундуки с сапфирами, изумрудами, рубинами, алмазами и жемчугом – этим несметным, невообразимым для македонских крестьян и пастухов богатством, которое восточные великие цари в течение веков наследовали, добывали грабежом, вымогательством, захватывали в сражениях.

Александр вступил во дворец персидского царя, который любил проводить зиму в этом огромном, шумном и веселом городе.

Македонский царь разместился в царском дворце, а войско разместилось в богатых кварталах города.

Все еще не уставший удивляться, Александр ходил из покоя в покой по лабиринту из шестисот комнат, любуясь богатыми высокими залами.

Пир, устроенный Мазеем в честь царя македонского, был наслаждением даже для самых требовательных гурманов.

Когда один из слуг наполнял золотые кубки, Мазей пояснил:

– Это вино и сочные грозди из царских виноградников, а им нет равных во всем славном Вавилоне.

Прозвучали приветственные тосты.

Македонцы приступили к трапезе. Жареный кабан был великолепен. Вызвали восхищение и пирожные из ячменной муки, нежные, золотистые, с винными ягодами. Но это было лишь вступление, чтобы подстегнуть аппетит.

Мазей предложил царю отведать червей из алоэ. Александр на мгновение опешил, но любопытство взяло верх, и он мужественно проглотил самое изысканное из вавилонских блюд.

Во время пира прорицатель Аристандр мирно беседовал с верховным жрецом, который поведал ему, что после того, как персы разрушили храм главного вавилонского бога Мардука, отношение к персам большей части вавилонского населения испортилось, поэтому в Вавилоне на македонского царя будут смотреть как на избавителя от персидского гнета.

На эти слова верховного жреца Аристандр поспешил высказать свои мысли:

– Македонский царь Александр не только великий воитель, но прежде всего выдающийся политик и мудрый властелин. Он берет под свою защиту чужие святыни, не только не отбирает у храмов богатства, но даже умножает их сокровища своими дарами, приносит жертвы на алтари чужих богов и щедро одаривает святилища.

Один из жрецов поинтересовался:

– В таком случае, какие же цели преследует ваш могущественный повелитель своими завоеваниями, если он щедро одаривает побежденных захваченными сокровищами?

Аристандр не замедлил с ответом:

– Единственная цель: объединить все народы в единой державе. Это откроет большие возможности для развития государств и расширения заморской торговли. Александр хочет воспрепятствовать тому, чтобы родственные страны истощали себя в бессмысленной борьбе за главенствующую роль. Это приведет лишь к взаимному разорению друг друга, и там, где ныне стоят цветущие города, расстелется мертвая пустыня.

Верховный жрец счел эти доводы достойными внимания, но все же спросил:

– Право управлять другими народами принадлежит сильнейшему. Македония, по-твоему, сильнее Персидской державы?

– Сила не только в золоте, но в мудрости и военной доблести, – ответствовал Аристандр.

А в это время македонские военачальники шумно превозносили достоинства индюка бактрийской породы, привезенного из птичника при храме богини Иштар.

– О великий царь, – обратился Мазей к Александру, – не желаешь ли ты послушать песни в исполнении прекрасной Антигоны. Она знает все любовные песни гречанки Сафо.

Александр покачал головой:

– Нет, мне пока не до любовных песен. Я послушал бы героическую песнь о Гильгамеше. Кто может спеть ее?

– Есть один певец. Голос у него прекрасный. К тому же он грек.

Александр нахмурился:

– С каких это пор песнь о халдейском герое поют в Вавилоне греки?