Чада Афин поразив на море этом в бою, Памятник сей Артемиде поставили, деве-богине, После того как все войско погибло мидян.

Показывают место на побережье, где среди большого количества песка из глубины извлекается черная пыль, похожая на золу, как будто горелая; предполагают, что на этом месте были сожжены обломки кораблей и трупы» (Them. 8).

Битва при Артемисии явилась прологом к великой победе эллинов у острова Саламин.

6. Персы в Центральной Греции. Сентябрь 480 г. до н. э

После захвата Фермопил и отступления греческого флота Ксеркс собрал на совет своих военачальников. Присутствовали командующий морскими силами Ахемен и главный советник персидского царя по Греции Демарат. Вопрос обсуждался простой – что делать дальше, как продолжать кампанию? Прежде всего, персидский царь поинтересовался у Демарата, сколько воинов сможет выставить Спарта. Изгнанник ответил, что собственно спартанцев будет 8000 бойцов, не считая остальных жителей Лакедемона. Ксеркс поморщился, поскольку уже успел оценить воинское мастерство этих людей, но тем не менее продолжил разговор. Он спросил Демарата о том, как легче всего победить этот народ. Бывший царь ответил по-военному четко, порекомендовав отправить 300 боевых кораблей в рейд к Пелопоннесу, занять остров Киферу у берегов Лакедемона и оттуда постоянно угрожать спартанцам. Суть плана заключалась в том, что, имея рядом такое пугало, спартанские власти не рискнут отправлять войска далеко от города, а будут держать их под рукой. Без лакедемонян оборона Истмийского перешейка будет серьезно ослаблена и персы без труда прорвутся на Пелопоннес. В противном случае вся армия Спарты придет на Истм и сражение за Фермопилы покажется Ксерксу детской забавой по сравнению с грядущей битвой.

Владыка Азии благосклонно выслушал Демарата, но тут слово попросил командующий флотом Ахемен. Царский брат подверг план Демарата жесточайшей критике, настаивая на том, что флот и сухопутная армия должны действовать комбинированно и поддерживать друг друга: «Если, невзирая на случившееся несчастье, вследствие которого погибло четыреста кораблей, ты отошлешь из стоянки еще триста кораблей для того, чтобы они плавали кругом Пелопоннеса, тогда враги твои будут в силах воевать с тобой. Напротив, весь флот наш в совокупности неодолим для них, и они совершенно не смогут устоять против тебя; кроме того, совершая поход вместе, весь флот будет помогать сухопутному войску, а сухопутное войско флоту; если же ты разобьешь его, то ни ты кораблям не будешь полезен, ни корабли тебе» (Herod. VII, 236). Особенно резко Ахемен возражал против отправки трех сотен кораблей к берегам Пелопоннеса.

Опыт – великая вещь. После битвы при Артемисии Ахемен тщательно проанализировал ход сражения и сделал соответствующие выводы. Причем выводы эти были правильными. Командующий военно-морскими силами персов оценил мощь флота противника, а также мастерство греческих моряков и триерархов, как и искусство вражеских стратегов при выборе позиции для сражения. Поэтому Ахемен считал, что при равном количестве кораблей шансы персов на победу в открытом бою невысоки, и исходил из того, что главную ставку необходимо делать на численное превосходство царского флота. Если же принять план Демарата, то корабли вновь придется разделить, что значительно снизит боевой потенциал персидской армады. Поэтому царский брат и накинулся на бывшего царя Спарта с различными обвинениями и приложил максимум усилий для того, чтобы Ксеркс не склонился к предложению Демарата.

Царь выслушал два противоположных решения одной проблемы и согласился с мнением Ахемена. Но при этом посчитал необходимым одернуть брата и запретил ему оскорблять Демарата, назвав спартанца своим личным другом. Командующий флотом отбыл на Эвбею и через три дня повел корабли к Афинам.

Победа при Фермопилах привела к тому, что в персидском стане появились перебежчики с Пелопоннеса. Несколько жителей Аркадии, не надеясь на победу эллинов, решили поступить на службу к персам и прибыли в Локриду, где находилась армия Ксеркса. Их тут же привели к царю и стали расспрашивать о положении дел в Элладе. Персидские военачальники были очень удивлены, когда выяснилась, что вместо того, чтобы заниматься подготовкой к войне, греки собрались на Олимпийские игры. По мнению персов, предаваться развлечением, когда враг стоит у ворот, было неразумно и безответственно.

Началось вторжение армии Ксеркса в Центральную Грецию. Первыми под удар персов попали земли опунтских локров и фокейцев. Сложившейся ситуацией решили воспользоваться фессалийцы, и причем с немалой выгодой для себя. Они не придумали ничего лучше, как отправить посольство в Фокиду и предложить фокейцам свое посредничество в урегулировании конфликта с персами, поскольку Ксеркс не забыл, что фокейский отряд пришел в Фермопилы. За услуги просили 50 талантов серебром. На первый взгляд, ничего особенного в этом поступке не было, если бы не один существенный факт – фокейцы и фессалийцы были лютыми врагами. В свое время жители Фокиды возвели в Фермопильском проходе стену от набегов из Фессалии, а когда и она не помогла, несколько раз подряд наголову разгромили войска фессалийцев. Поэтому доверять своим исконным врагам у фокейцев не было никаких оснований. Недаром Геродот заметил, что «одни лишь фокийцы из жителей той области не склонялись на сторону мидян, притом, как я по соображению заключаю, не по какой-либо иной причине, но вследствие вражды к фессалийцам; если бы, напротив, фессалийцы были на стороне эллинов, фокийцы склонились бы на сторону мидян. В ответ на заявление фессалийцев фокийцы сказали, что денег не дадут им вовсе и что они могли бы, если бы только захотели, принять сторону мидян, но что по доброй воле никогда не будут предателями Эллады» (Herod. VIII, 30). Трудно сказать, насколько данное утверждение соответствовало реальному положению дел, однако и категорически отвергать его нет никаких оснований. Но как бы там не было, а на предложение фессалийцев фокейцы ответили отказом, заявив, что по своей воле они никогда не будут предателями Эллады. Такой ответ озлобил фессалийцев, и они натравили на своих недругов персов.

Узнав о том, что враг приближается, часть населения Фокиды покинула свои дома и укрылась в землях озольских локров. Остальные фокейцы бежали на гору Парнас, где надеялись переждать беду, ставшую воистину всенародной. Вторжение персов в Фокиду началось из Дориды, причем там завоеватели вели себя сдержанно, не подвергая местное