искушением и позволил себя подкупить. Но оставался командир коринфской эскадры Адимант. Этот деятель искренне ненавидел афинян и полагал, что чем хуже будет Афинам, тем лучше будет Коринфу. Но Фемистокл нашел для Адиманта и нужные слова, и необходимые средства: «Ты не покинешь нас, потому что я дам тебе большие подарки, нежели те, какие прислал бы тебе царь мидян, если бы ты покинул союзников» (Herod. VIII, 5). Произнеся это, стратег распорядился принести на корабль Адиманта три таланта серебра. Коринфский военачальник сразу же изменил свое мнение относительно дальнейшего плана боевых действий, и согласился остаться со своими триерами у Артемисия.

Впрочем, был еще один человек, мешавший осуществлению планов Фемистокла и настаивавший на возвращении в Афины. Его звали Архитель, он был триерархом священного афинского корабля, на котором обычно отправлялись в путь различные религиозные посольства. Причина такого малодушия объяснялась просто – у Архителя не было денег, чтобы расплатиться с командой. Фемистокл использовал сложившуюся ситуацию в свою пользу и настроил против триерарха гребцов и воинов до такой степени, что они отняли у своего начальника ужин. После этого стратег отправил незадачливому соотечественнику ящик с хлебом и мясом, подложив при этом под еду талант серебра. А на словах велел передать, чтобы триерарх позаботился о своих людях, иначе Фемистокл обвинит его перед народным собранием в получении взятки от персов. Архитель был вынужден замолчать, и теперь у афинского стратега были развязаны руки (Plut.Them. 7). При этом Эврибиад, Адимант и Архитель были искренне убеждены в том, что Фемистокл заплатил им из личных средств. Что же касается афинянина, то двадцать один талант серебра он оставил себе, справедливо решив, что обязательства перед жителями Эвбеи выполнены.

Тем временем персы перешли к активным действиям. Был разработан план, согласно которому у мыса Артемисий предполагалось уничтожение всего греческого флота. Ахемен решил воспользоваться численным преимуществом своей армады и отправил 200 боевых кораблей вокруг Эвбеи. Они должны были обойти остров, войти с юга в пролив Эврип и отрезать эллинам единственный путь к отступлению. По условленному сигналу планировалась одновременная атака на греческий флот. А чтобы противник ничего не заподозрил и его дозорные на Эвбее не увидели передвижения персидского флота, Ахемен распорядился, чтобы корабли обогнули остров Скиатос, вышли в открытое море, прошли мимо Скироса и только затем резко повернули к Эвбее. Чтобы отвлечь внимание эллинов, Ахемен затеял смотр главных сил флота, стоявшего у Афета. Вполне возможно, что планы персидского командования и увенчались бы успехом, однако ряд непредвиденных обстоятельств их нарушили.

Неожиданно на стоянке эллинских кораблей объявился перебежчик из вражеского стана грек Скилий, прекрасный пловец и ныряльщик, сообщивший соотечественникам о замыслах персов. Эврибиад срочно созвал военный совет, на котором стратеги обсудили положение дел. Решили воспользоваться тем, что противник разъединил свои силы, и бить врага по частям. Первый удар должен был быть нанесен по кораблям, стоявшим у Афета, а затем все силы бросить против судов, идущих в обход Эвбеи. Под вечер эллины атаковали персидский флот.

Ахемен не поверил своим ушам, когда ему доложили, что греки снялись с якорей и выдвигаются на позиции для атаки. Командующий распорядился готовиться к бою и выводить корабли из Пагасийского залива навстречу неприятелю. Финикийские, египетские и киликийские эскадры устремились вперед. Малоазийские эллины не испытывали особого желания сражаться с соотечественниками, а потому действовали вяло и без энтузиазма. Толпившиеся на палубах ионийских и эолийских судов стрелки и гоплиты наблюдали за тем, как триеры союзников, вспарывая острыми носами волны, летят навстречу персидским кораблям. Воинам из Милета, Приены, Колофона и других городов анатолийского побережья казалось, что царский флот просто раздавит безумцев, осмелившихся бросить вызов Ксерксу. Ведь кораблей у владыки Азии в несколько раз больше! На персидских судах, идущих в атаку, царило победное ликование, и командиры кораблей, перекрикиваясь друг с другом, бились об заклад, кто первым захватит афинскую триеру. Царская армада стала окружать греческий флот.

Эврибиад поднял руку, и стоявший рядом воин протрубил условный сигнал. В следующее мгновенье кормчие налегли на рулевые весла, и триеры стали сдвигаться кормами друг к другу, а носами – в сторону врага, образуя полукруг. Персидские корабли с разгона налетели на ощетинившийся таранами боевой порядок триер, и грохот от столкновения двух флотов прокатился вдоль берегов Эвбеи. Треск рвущейся обшивки и ломаемых весел, лязг оружия и крики раненых взметнулись к темнеющему небу.

Бой был скоротечен. Царские корабли, получившие в первой же схватке множество повреждений, начали сдавать назад, чтобы уйти к Афетам и дать возможность вступить в бой другим судам. Но в данной ситуации численное преимущество сыграло против персов, поскольку в узком проливе они не могли свободно развернуться и маневрировать. Их суда мешали друг другу, сталкивались, цеплялись веслами и мачтами. В это время над эллинскими триерами вновь пронесся сигнал трубы, их строй дрогнул и устремился на врага.

Как и персы, греки были стеснены узостью пролива, а потому могли двигаться только в одном направлении – вперед. Эллины били таранами в высокие борта царских кораблей, забрасывали персов стрелами и дротиками, гоплиты прыгали на палубы вражеских судов, рубя направо и налево гребцов и членов команды. Афинский триерарх Ликомед первым захватил неприятельский корабль, положив тем самым начало успешным действиям союзного флота. Греки сражались неистово, как в рукопашных схватках на палубах, так и во время проплыва вдоль бортов вражеских кораблей, ломая весла у финикийских и египетских судов. Яростная битва разгорелась в проливе у мыса Артемисий, и исход этого сражения трудно было предсказать.

Неожиданно победа стала клониться на сторону эллинов, они стали один за другим захватывать вражеские корабли. На одном из них был взят в плен Филаон, брат царя Кипра Горга, один из командиров кипрской эскадры. Битва длилось до тех пор, пока ночь не опустилась на землю и не сделала невозможным продолжение боевых действий. Персидский флот ушел к Афетам, а союзники вновь заняли позиции у Артемисия. Греки захватили 30 вражеских судов и, несмотря на то что бой не имел решительного исхода, были довольны его итогами. Нанеся врагу серьезные потери, эллины не лишились ни одного корабля и считали это добрым предзнаменованием. Мало того, Антидор из Лемноса не пожелал сражаться против соотечественников и перебежал на сторону союзников. На военном совете он обрисовал ситуацию в персидской Ставке, еще больше убедив Эврибиада в правильности решения дать бой врагу у