святилище на Акрополе большая змея отказалась от ежедневных жертвенных подношений в виде медовой лепешки и исчезла, Фемистокл заявил о том, что она покинула город и тем самым указала афинянам путь к морю. Вроде бы мелочь, но на перепуганных людей такое толкование знамения произвело огромное впечатление и вселило уверенность в грядущей победе. Стратег на этом не остановился и предложил в народном собрании принять постановление о том, что город вверяется покровительству богини Афины. Пусть сама Паллада заботится об Афинах, а граждане взойдут на корабли и вступят в бой с воинством Ксеркса.

Положительный эффект оказала на афинян демонстрация, которую устроил молодой аристократ по имени Кимон, сын победителя персов при Марафоне Мильтиада. В сопровождении друзей Кимон поднялся на Акрополь с конскими удилами в руках и демонстративно возложил их на алтарь богини. Тем самым он наглядно показал согражданам, что в данный момент Афины нуждаются не в сухопутном войске, а в моряках и морской пехоте. Затем Кимон взял висевший в храме щит, положил на плечо копье и отправился к морю, подавая пример толпившимся вокруг афинянам.

Эвакуация началась, афиняне отправляли семьи под защиту флота на острова Саламин и Эгину, а также в город Трезены, расположенный на восточном побережье Пелопоннеса. Трезены были выбраны неслучайно: согласно преданиям, дочь местного царя Питфея, Эфора, была матерью легендарного афинского героя Тезея. И теперь афиняне искали спасения на его родине. В Трезенах беглецов приняли со всем возможным радушием и по предложению уважаемого гражданина Никагора, издали постановление, где говорилось о том, что афиняне будут проживать в городе на общественный счет, получая по два обола в день. Детям было разрешено пользоваться садами и собирать в них плоды, а учителей для них также оплачивали из городской казны Трезены. В дальнейшем в память об этих событиях в городе была создана целая скульптурная композиция: «В стое на площади находятся изображения женщин и детей; и те и другие сделаны из мрамора. Это те женщины и дети, которых афиняне отдали под защиту трезенцам, когда они решили лучше отплыть из города и не ожидать нападения мидийцев на суше. Разумеется, это изображения не всех женщин, их тут немного, а только тех, которые выдавались своим достоинством; им только и поставлены эти статуи» (Paus. II, 31, 10).

Впрочем, среди афинян нашлись и такие, которые буквально восприняли изречение оракула о «деревянных стенах» и не согласились с той трактовкой, какую дал пророчеству Фемистокл. Эти люди поднялись на Акрополь и стали укреплять стены деревянным частоколом, надеясь, что с помощью этих укреплений они спасутся от персов. Создав в крепости большие запасы воды и продовольствия, афиняне завалили ворота бревнами, приготовившись к осаде. И никакие уговоры и увещания не могли заставить их покинуть город. Среди тех, кто заперся на Акрополе, было немало бедняков, не сумевших перебраться на Саламин из-за отсутствия средств (Herod. VIII, 51), а также стариков, оставленных по причине возраста (Plut. Them, 5). Отказались покидать святилища и хранители храмовой утвари.

Очень интересную информацию о том, как проходила эвакуация, приводит Аристотель. У него главная роль в происходящих событиях принадлежит Ареопагу: «После же мидийских войн снова усилился совет Ареопага и стал управлять государством, взяв на себя руководство делами не в силу какого-нибудь постановления, но вследствие того, что ему были обязаны успехом морской битвы при Саламине. Стратеги совершенно растерялись, не зная, что делать, и объявили через глашатаев, чтобы каждый спасался как может; между тем Ареопаг, достав денег, роздал по восьми драхм на человека и посадил всех на корабли» (Ath. pol. IX, 23). Здесь наблюдается некое противоречие с рассказом Геродота, указавшим на то, что некоторые бедняки не сумели покинуть обреченный город ввиду нехватки денег.

Плутарх пишет о том, что пополнению бюджета в немалой степени посодействовал Фемистокл. Когда с Акрополя уносили статую Афины, то со щита богини неожиданно пропала голова Горгоны, и стратег, используя эту пропажу как предлог, распорядился обыскивать имущество тех, кто покидал город. При этом было найдено большое количество денег, которое было изъято и направлено на нужды государства.

Фемистокл продолжал трудиться не покладая рук. Следующей его инициативой было принятие постановления о том, что все граждане, изгнанные из Афин остракизмом, могут вернуться и принять участие в борьбе с персами. Кроме тех, кто был обвинен в убийстве. С одной стороны, стратег хотел продемонстрировать афинянам необходимость объединения всех сил государства перед лицом внешней угрозы, а с другой стороны – просто опасался, что изгнанники могут примкнуть к Ксерксу. Ведь в свое время сын Писистрата Гипий убежал к Дарию, а затем вместе с персидской армией высадился у Марафона. Поэтому Фемистокл хотел исключить все неприятные неожиданности.

Когда эвакуация населения из города была закончена, афинские триеры присоединились к союзному флоту у Саламина.

* * *

Еще до того, как эллинский флот вернулся от Артемисия, в трезенской гавани Погоне собралось немало греческих кораблей, вскоре прибывших к острову Саламин. Как обычно, Геродот подробнейшим образом расписывает состав греческого флота. Больше всего триер выставили афиняне – 180. Коринфяне отправили на войну 40 боевых кораблей, а эгинцы – 30. Военный флот Эгины был значительно больше, однако немалая его часть осталась охранять остров от возможной атаки персов. К Саламину же были посланы лучшие корабли и самые опытные команды. По 20 триер прислали Мегары и город Халкида с острова Эвбея, это были самые крупные эскадры греческих полисов в составе союзного флота.

Лакедемон выставил 16 боевых кораблей, Сикион 15, Эпидавр 10, Эретрия и Амбракия по 7, Трезены 5, острова Кеос и Наксос по 4, Гермиона и остров Лефкас по 3, Стирия на Эвбее, острова Милос и Кифнос по 2, острова Серифос и Сифнос[70] по одному. Неожиданно прибыла триера из Кротона, города в Южной Италии, ее привел триерарх Фаилл. Таким образом, Кротон оказался единственным полисом Великой Греции, не на словах, а на деле оказавшим помощь соотечественникам на Балканах.

Дальше начинается путаница. Обозначив состав греческого флота, Геродот делает примечательную оговорку: «Общее число кораблей, кроме пятидесятивесельных судов, было триста семьдесят восемь» (VIII, 48). Но согласно приведенному выше списку кораблей было 373. Вычтем 6 пентеконтер с островов Кеос, Кифнос, Милос, Серифос и Сифнос. Получаем 367 триер. Вопрос – откуда взялись 11 кораблей, не отмеченных в списке? Говорить о