рявкнула чуть ли не во все горло, и попыталась убавить громкость до нормального уровня: – Все хорошо, милая? Пойдем вниз есть торт, если хочешь. Мы там устроили бунт и решили приступить к сладкому, не дожидаясь барбекю. – От облегчения я болтала без умолку, не рассчитывая на ответ. – Анна ужасно злится, но старается помалкивать…

Франческа посмотрела на фотографии у себя на коленях.

– Понятно.

Я попыталась снова:

– Тебе, конечно, не обязательно присоединяться к нам, но я была бы рада. Да и бабушке будет приятно тебя видеть. И Лара с Сандро скоро подъедут. А с ними – еще двое особых гостей.

Она на мгновение заинтересовалась. Но ненадолго.

– Может, позже, – и сгребла фотографии в стопку.

Я замялась, но паркеровские гены требовали выложить карты на стол и разобраться раз и навсегда.

– Детка, не нужно стыдиться того, что ты скучаешь по маме, как бы плохо она ни поступила.

Франческа впервые за долгое время внимательно посмотрела на меня.

– Я ненавижу ее за это. Просто отвратительно и вдобавок дико. Спать и с отцом, и с дядей. – Гневная гримаса, которую она скроила, представив, как мать занимается сексом, была типично подростковой, и мне с трудом удалось сохранить серьезность.

Я примостилась на другой стороне кровати, рассматривая сказочно красивое лицо Кейтлин на фото. Как же Франческа на нее похожа: тот же аккуратный носик, твердый подбородок, изящный разлет бровей.

– Можно кое-что сказать?

Франческа кивнула.

– Безумно тяжело, когда куролесят родители, ведь дети считают, что они должны быть безупречными, знать ответы на все вопросы и не допускать ошибок. И уж конечно не совершать таких явных глупостей, как влюбляться в деверя, – продолжала я, надеясь, что Франческе станет легче, если показать Кейтлин участницей драмы о несчастных влюбленных, а не сексуально озабоченной теткой, которая бросается на ближайшего мужика при первой же возможности. – Но это не значит, что мама не любила твоего отца, пусть и по-своему. Жизнь ведь не черно-белая. И уж тем более это совершенно не значит, что Кейтлин не любила тебя.

Франческа заерзала, но было видно, что она слушает.

И я продолжила, надеясь, что не похожа на дрянного семейного психолога, который призывает всех «владеть своими чувствами»:

– Понимаешь, взрослые иногда сами не знают, чего хотят. Часто им просто скучно. Или они пускаются во все тяжкие спьяну. Кому-то трудно довольствоваться тем, что он имеет. Некоторым тяжело дается брак, и они чувствуют себя в ловушке, даже если любят супруга. Может, не нагулялись еще и жаждут свободы, приключений, неизвестности. Всю жизнь провести с одним человеком и не мечтать ни о ком другом – на это ведь нужна решимость. И бездна терпения.

Вот ведь дерьмо. Так Франческа еще, пожалуй, решит, что через пару лет и я примусь гулять по набережной Брайтона и пялиться на парней в плавках.

Я поспешно дала задний ход:

– Разумеется, я-то встретила твоего отца в тот момент, когда уже вполне наелась свободы и независимости, поэтому у меня таких проблем не будет.

Франческа выглядела озадаченной. Иисусе. Как бы теперь ей в девках не застрять.

– Я пытаюсь сказать, что мы не знаем, почему мама так поступила. Не знаем мы и того, почему Массимо, почитай, предал твоего папу. Но одно я знаю точно: мама очень тебя любила. Заболев, она только и переживала, как ты справишься без нее. Постоянно говорила об этом с Берил. Кейтлин не была идеальной, ну а кто из нас идеален? Гордись, что мама так любила тебя. И ты тоже ее любила. Никаким событиям прошлого, как и будущего, этого не изменить. Ты бы так не скучала по ней, если бы не любила. Любить человека, даже если он поступает плохо, вполне нормально.

Мне было еще что сказать, но Франческа встала, обошла кровать и села рядом со мной, наклонившись вперед и обхватив голову руками.

– Спасибо, – прошептала она. – Скажи, ты когда-нибудь сможешь меня полюбить? Хоть я и вела себя отвратительно.

– Я уже люблю тебя, милая. Всегда мечтала о дочке.

Глава пятидесятая

Лара

Забираясь в свой новенький «фиат», я улыбалась. Мэгги посоветовала купить ярко-красный, а не серебристый: «Пора заявить о себе! Больше никакого серого и бежевого!» Она также уговорила меня украсить мою новую квартиру недалеко от моря. Мы выбрали яркую ткань с бабочками, и Мэгги сшила мне занавески на французские окна, ведущие на балкон. Мне нравилось, уложив спать Сандро, сидеть там, дышать морским воздухом, слушать гул города внизу и наслаждаться уверенностью, что мирный вечер не пойдет наперекосяк по чьему-то капризу.

Для человека не слишком образованного у Мэгги отлично получилось стать моим негласным поверенным в бракоразводном процессе. Именно по ее настоянию я не подала виду, что не собираюсь сражаться с Массимо за дом, где меня колотили о каждый кухонный шкаф, а подушки, залитые моими слезами, помнили, как утром еще в постели я пыталась по звуку мужниных шагов на лестничной площадке определить, в каком он настроении. Анна безумно боялась, что я заставлю Массимо продать дом на Сиена-авеню и ее первенец уедет неизвестно куда, вот и вынудила сына побыстрее купить мне такое жилье, какое я захочу.

Мэгги, нимало не стесняясь, задавала адвокату подробные и беззастенчивые вопросы о деньгах, я же краснела и мялась, боясь показаться жадной.

Но только до того момента, когда адвокат сообщил, что у Массимо, по его же словам, есть разрешение оплачивать дом престарелых из папиных денег. Я сразу вспомнила, как пыталась разобраться в счетах, чтобы обеспечивать папу должным уходом, не полагаясь на Массимо, а муж мне всячески препятствовал. И я разразилась таким потоком ругательств, что у бедного юриста глаза на лоб полезли. Массимо быстренько направили письмо, где разъяснялось, что любое незаконное присвоение средств, принадлежащих социально незащищенному человеку, грозит длительным тюремным заключением. И уже через неделю бывший муж прислал все документы, касающиеся папиных финансов, и полную сумму ренты в целости и сохранности.

Когда я заикнулась Мэгги, что чувствую себя виноватой, ведь Массимо платил за папу тысячи фунтов, она только покачала головой:

– Он, черт возьми, направо и налево болтал, что прямо-таки содержит твоего отца, ну просто добрый самаритянин, а ты долгие годы терпела и молчала. Вот пусть теперь и наслаждается своей святостью, а ты ничего ему не должна.

Общими усилиями нам удалось найти небольшой дом престарелых рядом с моим новым жильем. Пусть заведение было не таким роскошным, как предыдущее, но там папа часто развлекал всех своим нескладным пением, а персонал только поощрял его играть на пианино.

На этот раз я не стала рисковать финансами и