просто хочу убедиться, что Лара в порядке. – Я не стала добавлять «и в безопасности».

Нико повернулся к Массимо:

– Я равнялся на тебя. Завидовал тебе. Думал, ты знаешь все на свете. Но самое главное – я любил тебя и сделал бы все что угодно.

Я беспомощно топталась в гостиной, пока Нико выходил, качая головой, словно до сих пор не мог поверить в случившееся. И теперь я точно знала: охота за деньгами не имеет ничего общего с моей любовью к Нико. Сейчас я бы с радостью взяла на себя его жгучую боль и позволила ей поглотить меня целиком, лишь бы любимый не мучился.

Глава сорок пятая

Лара

Эти полчаса перечеркнули десять лет моей жизни.

Войдя в кухню, Мэгги положила отцу руку на плечо:

– Как вы, Роберт?

Он не ответил. Бедный папа, которого я так хотела защитить, съежился на стуле, раскачиваясь туда-сюда. Бог весть, насколько он пострадал из-за нас.

Мэгги взяла его за руку и не выпускала, пока он не перестал раскачиваться.

В конце концов папа взглянул на нее:

– А вы симпатичная.

Она улыбнулась в ответ. Не обычной своей свирепой ухмылкой, которая придавала ей вид ершистого пятнадцатилетнего подростка, а ласковой улыбкой, в которой смешались доброта и грусть.

– Да и вы ничего, Роберт.

Он подмигнул ей. Мой старенький папа, о котором мне так и не удалось как следует позаботиться, еще нашел в себе силы подмигнуть. Волна любви к нему накрыла меня: этот маленький проблеск силы духа доказывал, что в глубине болота угасающего сознания еще сохранилась частичка стойкости и мужества.

Глаза мои наполнились слезами, и Мэгги обняла меня. Теперь незачем было сдерживаться и стоять столбом, словно манекен в витрине, страшась расслабиться и ненароком выдать эмоции, которые потом будет трудно объяснить.

– Ш-ш-ш, – утешала меня Мэгги, словно рыдающего малыша. – Прости. Прости, что я многого не понимала. Мне так отчаянно хотелось вписаться в семью. Ведь все было перед глазами, а я не видела. – Ее голос угас. – Лучше бы ты всё рассказала.

– Не говори глупостей. – Я не могла позволить ей винить себя, поэтому постаралась придать голосу уверенность. – Наоборот, ты спасла меня. Я уже не думала, что могу вызывать симпатию и доброе отношение. Да, стоило тебе рассказать. Но я боялась, что ты не поверишь. И продолжала надеяться, что найду решение, что мне достаточно просто вести себя чуть по-другому, и мы снова будем счастливы. Ведь вина лежит не только на Массимо. Когда родился Сандро, я была не очень хорошей женой – и матерью тоже.

Мэгги посмотрела мне прямо в глаза.

– Это ты не говори глупостей. Он виноват во всем. У многих женщин после родов слегка едет крыша, но мужья не принимаются мучить, унижать и оскорблять их, внушая, что они бесполезные куски дерьма, а потом еще и заводя романы с невестками. – Она сжала мне руку. – Давай-ка сначала отделаемся от Массимо, а дальше будет видно. И мы вместе отвезем твоего отца обратно, как только он придет в себя.

У меня сжалось сердце. Насколько я знала Массимо, он прямо сейчас отменит плату за дом престарелых, и папу будет некуда возвращать.

Глава сорок шестая

Мэгги

Я пошла назад по коридору. Без Нико храбрости у меня сразу поубавилось вдвое, и хруст тяжелых шагов Массимо по битому стеклу в гостиной отнюдь не успокаивал. Я отогнала от себя мысль о том, сумею ли закричать, если деверь схватит меня за горло.

Толкнув дверь, я решительно шагнула в гостиную. Как бы ни хотелось коршуном наброситься на Массимо, все-таки стоило воздержаться от обвинений и поскорее выпроводить его из дома.

– Скажи, ты мог бы куда-нибудь уйти на несколько часов, пока мы не отвезем Роберта назад?

Массимо улыбнулся. Проклятый ублюдок улыбнулся мне. После всего, что наболтал в мой адрес, не говоря уже об остальных. Подонок лживый.

Деверь выбрал забавный тон, которым иногда изъяснялся, и промурлыкал, словно заштатная телезвезда, убеждающая кого-то из публики выпрыгнуть из самолета:

– Прости за случившееся. Не стоит драматизировать и выталкивать меня за дверь. Просто ситуация немного вышла из-под контроля.

Боже правый. Если это «немного», то хорошо бы оказаться в Австралии, когда ситуация выйдет из-под контроля полностью.

– Боюсь, мы не сможем усадить Роберта в машину, если он увидит тебя и снова разволнуется.

Улыбка исчезла. Массимо провел рукой по волосам.

– Ты у нас просто маленькая мисс Миротворец, да? Вот только одна маленькая загвоздка: а если я не хочу покидать собственный дом, чтобы ублажить свою суку-жену и маразматика-тестя?

– Тогда у нас проблема, – сказала я, едва не поддавшись желанию истерически расхохотаться и добавить «Хьюстон». Но я все-таки не настолько спятила.

Массимо стоял уперев руки в боки и злобно щурясь, будто выбирал, куда меня ударить.

Всякое желание смеяться пропало.

Я опустилась на колени за стулом, изображая, будто что-то поднимаю. Потом пригнулась и вытащила из заднего кармана мобильный. Какая удача, что у меня все тот же дешевенький телефон без пароля и абонентской платы. Я нажимала на кнопки, другой рукой звеня осколками разбитого фарфора, чтобы заглушить пиликанье телефона.

– Анна? Не могли бы вы как можно скорее зайти к Массимо? Ситуация здесь чрезвычайная, и он хочет кое-что с вами обсудить.

Массимо перепрыгнул через стул, пытаясь выхватить у меня из руки мобильный, откуда доносился пронзительный голос Анны:

– Что еще за чрезвычайная ситуация? Мэгги? Мэгги!

Тут телефон рухнул на пол. Учитывая, что он стоил всего два фунта, драться за него не было смысла. Я оглянулась на дверь, прикидывая, смогу ли опередить Массимо. В горле уже нарастало тихое поскуливание вроде того, что издавал Лупо, завидев в саду кролика.

Массимо шагнул ко мне.

– Думаешь, самая умная?

Хотя сердце у меня дрожало, как овечий хвост, я не собиралась доставлять ему удовольствие своим испуганным видом и гордо вздернула подбородок:

– Вовсе нет. Но стараюсь те мозги, которые у меня есть, использовать во благо, а не зарабатывать дебильную дешевую популярность. – Я напряглась в ожидании удара.

Но Массимо только скривился:

– Твой нахальный язык однажды доведет тебя до беды.

Я заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Мерзкая привычка безнаказанно запугивать людей тоже не принесет тебе особой пользы, дружок.

Я уже и забыла ощущение боевого азарта, вызванное старым добрым обменом любезностями. Так и не привыкла к чистоплюйству Фаринелли, которые предпочитали худой мир доброй ссоре. В муниципальном доме мы с друзьями всегда были готовы отчехвостить любого, кто начинал лаяться с балкона или