Желая сохранить стабильность положения, император приближал к себе готских вождей, наделяя их пышными титулами и одаривая подарками. Это была обязательная мера для укрепления авторитета императора среди варваров, и она оказалась довольно эффективной. Когда однажды некий Эриульф попытался склонить своих соплеменников на измену, другой Готский вождь, Фравита, заколол его мечом прямо во время царского пира[548].

В это же время св. Феодосий понес тяжелые утраты. В 385 г. умерла его малолетняя дочь Пульхерия, а осенью 386 г. – жена императора св. Элия Плакилла, чудесная сподвижница Православия, многократно наглядно демонстрировавшая любовь к ближнему, ухаживая за тяжело больными людьми. Церковь не случайно прославила эту благочестивейшую христианку и императрицу. Ее главным занятием была молитва к Богу и забота о страждущих: многократно она бывала в тюрьмах и больницах, поддерживая несчастных, и нередко сама, своими руками омывала раны больным. Ее ревность по Богу была такова, что она не допускала самой мысли о возможности ослушаться Его воли или впасть в случайный соблазн. Когда однажды св. Феодосий хотел встретиться с Евномием, арианским богословом, императрица уговорила его отклонить встречу, чтобы ариане не употребили этот прецедент в свою пользу. Император послушался царицу и даже приказал выгнать Евномия из дворца[549].

Вообще, личность св. Феодосия в известной степени символична для Церкви. Вместе с домочадцами он являл образец подлинно христианской семьи и истинного благочестия. Император – и замечательный отец семейства, и верный сын Церкви. Его жена, по словам св. Григория Нисского, была «столпом Церкви, сокровищем бедных, покровом несчастных».

Вскоре царь начал пожинать плоды своей стратегии. В 386 г. римскому полководцу Промоту удалось разбить на Дунае остатки тех остготов, которые, некогда отделившись от основной массы своих соплеменников, пограбили на Западе, а затем, усилившись германцами и аланами, попытались вторгнуться в восточные провинции. Вождь остготов Одофей погиб, а остальные сдались на милость победителей. По условиям мирного договора, который был тут же заключен, готам разрешили компактно расселиться на территории Восточной империи, во Фригии. Они сохранили свой язык, уклад жизни, общественный строй и религию – при всей нетерпимости к еретикам, император был вынужден разрешить готам строительство своих храмов и открытое исповедание арианства. Готы стали называть себя «federati» («федераты») и с этих пор вошли в состав Римского государства в качестве его практически полноправных граждан.

Все же и теперь картина была не столь идеалистична, как этого хотелось бы св. Феодосию. Готы получили земли на Дунае и во Фракии с обязательством нести службу в римской армии. Но – существенный момент – уже не в составе римских легионов, а в виде национальных ополчений во главе со своими вождями. Их земли не облагались налогами, а римская администрация не имела права вмешиваться в их общественный быт[550]. Зачисляя готов в армию, св. Феодосий был вынужден разрешить им отлучаться временно на родину и присылать оттуда заместителей на свое место. Дух и дисциплина таких подразделений были крайне слабыми, что немедленно сказалось на боеспособности всей римской армии в целом. Вскоре уже не только готы, но и остальные варвары, плененные выгодами воинской службы Римской империи, формируют личные дружины, совершенно игнорируя старые формы организации армии.

С этого момента начинается новая страница жизни Римской империи. Галлы, испанцы, германцы уже давно состояли на римской службе, и именно они представляли собой большинство в составах легионов. Но никогда ранее вожди варварских племен не получали довлеющего положения в управлении Империей. Это стало естественным следствием решения св. Феодосия сделать вчерашних врагов своими союзниками. Поскольку же управление военными силами сохранялось за племенными вождями, а армия традиционно считалась в Империи силой, способной произвольно устанавливать и снимать царей, то теперь эта прерогатива римских полководцев едва ли не автоматически перешла к готам. Получая воинские титулы, готы становились сенаторами и постепенно сливались с высшим сословием Римского государства. Единственное, что останавливало их в окончательном доминировании среди политической элиты, – то, что они являлись арианами. Кроме того, встревоженный ростом могущества готов, желая обезопаситься от них, император принял закон, действовавший еще до середины VI в., согласно которому римлянам запрещается вступать в брак с готами[551].

Конечно, это было тяжелое и обоюдоострое решение: впервые в истории Римской империи варвары стали преобладать в политической элите государства, но в противном случае они могли вообще его похоронить. В целом хрупкая внутренняя стабильность держалась на тонкой нити личных отношений между императором и готскими вождями, постепенно наполнившими дворец царя, и требовалась политическая тонкость и точность расчета, чтобы держать готов в рамках интересов Римского государства.

В скором времени, уже после восстановления единоначалия в обеих частях Римской империи, св. Феодосий столкнулся с первыми тяжелыми последствиями своего решения по готскому вопросу. Поскольку местные, традиционные общественные элементы повсюду вытеснялись готскими ставленниками, в государстве зрело едва скрываемое недовольство таким положением дел. Опасаясь, что готские отряды, расположенные по Дунаю, могут легко изменить ему, царь велел перевести их для несения службы в Египет, отозвав соответственно местные войска для охраны западной границы. Готы подчинились, но по дороге устраивали настоящий разбой, забирая бесплатно все, в чем испытывали нужду. В Сирии, в городе Филадельфия, египетские и готские легионы встретились, «египтяне» заступились за местных жителей, произошла стычка, вследствие которой более 200 готов погибло[552].

Другой эпизод произошел в Малой Скифии, где одна группа готов получила землю для расселения. Командир гарнизона города Томы (ныне – Кюстендже) Геронтий всерьез опасался, что, пренебрегая договоренностями, варвары захватят город, тем более что своим дерзким поведением готы способствовали появлению соответствующего настроя мыслей у римлян. Предупреждая возможную атаку, Геронтий напал на них и разбил, отправив золотые украшения убитых врагов в подарок императору. Но св. Феодосий иначе расценил поступок своего командира, отдав того под суд за ослушание приказа. Только благодаря многим просьбам, обильно поддержанным золотом подсудимого, Геронтию удалось избежать казни.

В 387 г. в Антиохии местное население, раздраженное готами и новыми налоговыми повинностями, которыми власть, остро нуждающаяся в деньгах, обложила их, даже свергло на землю статую императора, его отца, сыновей и умершей императрицы св. Плакиллы, и таскало ее с позором по улицам. Остановить императора, вспылившего по поводу этого инцидента, оскорблявшего его величество, смог только местный епископ Флавиан (381—404), с трудом уговоривший царя простить горожан[553]. Первоначально царь повелел лишить город всех привилегий, сравняв его по правилам судопроизводства с деревней и поставив в зависимость от Лаодикии. Кроме того, было назначено следствие для отыскания виновных. Но когда эмиссары императора прибыли в город, святой монах Македоний встал на их пути и умолял простить город.