Ива плавно скользнула в сторону, избегая его рук.

— Тебе некуда бежать, девка.

— Я не бегу, — ответила она спокойно. — Я хочу станцевать для тебя.

— Станцевать? — Силван осклабился в брезгливой усмешке. — Может, еще и спеть?

Ива уже привыкла к тому, что новый командир когорты бесконечно скалит зубы. Наверное, среди своих воинов он заслужил репутацию веселого рубахи-парня. Но улыбки Силвана больше напоминали оскал хищного зверя, Ива не обманывалась на его счет.

— И спеть, — согласилась она, сдерживая отвращение.

В прозрачных, ледяных глазах мелькнуло знакомое любопытство. Поразмыслив, он вынул из кармана ключи и разомкнул цепи на ее ногах.

— Что ж, приступай. Если танец мне понравится, я, возможно, буду нежен.

Он рассмеялся своим словам, как отличной шутке.

Ива закрыла глаза, сосредотачиваясь: ей предстояло самое сложное выступление в ее жизни. Она должна танцевать перед тем, кто презирает ее, кто только и ждет, чтобы сорвать с нее рубашку и лишить остатков достоинства, растоптать, а потом убить. Но, чтобы танец удался, она должна танцевать с искренним чувством. Как это возможно?

Ива неторопливо дышала, успокаивая колотящееся сердце.

«Я не стану смотреть на него, — решила она. — Так проще».

Ива стояла на ковре с длинным ворсом. Сейчас он превратится в площадку для выступления. Главное, не заступать за его границы, и тогда все получится.

Ива обнимала себя за плечи, но вот она медленно опустила руки, провела ладонями по предплечьям, качнулась, как деревце под порывом ветра.

«Где же ты? — спрашивала она в танце у ветра. — Где же ты, мой любимый?»

И она тянулась навстречу к тому, до кого не могла сейчас дотронуться, не могла обнять. Торопится ли он к ней на помощь? Или, очнувшись, отряхнул с себя любовь вместе с остатками сна?

Ива почти как наяву видела, как Ксандор стоит на развилке дороги. Один ее рукав ведет в ставку императора — к его отцу, который с личной гвардией продвигается по завоеванным территориям в сторону столицы. Император, каким бы скверным отцом он ни был, обрадуется вернувшемуся сыну, ведь ему наверняка доложили, что и младший отпрыск пал жертвой того самого проклятия, которое прежде наложили на старшего сына. Ксандор вернется в прежнюю жизнь, забыв об алой жрице, из-за которой ему пришлось пережить столько неприятностей.

Другой путь ведет его обратно в Курж, где Силван, занявший место командира, вовсе не будет рад возвращению конкурента. А приказ дает ему право убить каждого, кто попал под влияние чар алой жрицы. Что может сделать Ксандор с маленьким отрядом верных ему людей? Не проще ему отступить? Ведь, возвращаясь в Курж, он практически идет на верную смерть…

Ива сама не замечала, как постепенно ее плавный танец превращается в пламя, бьющееся в центре урагана. Сердце разрывали сомнения и боль, а танец передавал все ее чувства.

«Вернись за мной!» — умоляло сердце.

«Не возвращайся! Беги!» — кричал разум.

«Он и не думал возвращаться, глупая. Он свободен. Он уже забыл тебя», — плакала душа.

Ива танцевала, пока позволяли силы. Она ждала, что вот-вот жестокая сильная рука сожмет горло, а равнодушный голос скажет: «Хватит!» Однако Силван молчал.

Но вот ноги Ивы подломились. Она не ела уже несколько дней, удивительно, что вообще смогла столько продержаться. Все. Настало время посмотреть в глаза своему страху.

Ива подняла голову. Силван стоял, скрестив руки на груди, и смотрел так, будто только сейчас впервые разглядел Иву. На миг в ее душе шевельнулась безумная надежда, что все не напрасно.

Но тут лицо мужчины исказила знакомая кривая ухмылка.

— Свои деньги вы зарабатываете не зря, — признал он. — И прежде чем ты получишь наказание за свою дерзость, я разрешу тебе раздеться самой.

Ива до боли закусила губу. Больше рассчитывать было не на что.

Она взялась руками за подол рубашки и заторможенно, как во сне, потянула его вверх, обнажая тонкое белое тело. Теперь она осталась полностью во власти своего мучителя.

Усмешка стерлась с лица Силвана, он сделался сосредоточен и опасен. Приблизился к ней с неторопливостью хищного зверя, уже загнавшего добычу, — осталось лишь перегрызть горло. Вот сейчас чужие грубые пальцы сожмут грудь, проведут по бедрам, а дальше…

Ива зажмурилась.

И в ту же секунду дверь с грохотом слетела с петель. И следом Ива ощутила обжигающий жар — распахнула глаза. Огненный шар пролетел в нескольких сантиметрах от ее плеча и врезался в грудь Силвана, отбросив того на несколько шагов назад.

На пороге стоял Ксандор.

Ива и раньше слышала выражение «страшен в гневе», но сейчас воочию убедилась, что это не просто слова. Ксандор был страшен. Серые глаза сверкали на смуглом лице, как льдистое пламя, крылья носа раздувались, меч подрагивал в правой руке, точно жало скорпиона, а в левой ладони закручивалось спиралью пламя.

— Я тебя убью, — сказал он Силвану.

— Ксандор, — широко улыбнулся Силван. — Рад видеть тебя в добром здравии!

На его груди расплывался ожог, но новый префект вел себя так, словно не заметил огненного шара, ударившего его.

— Ива, — глухо произнес Ксандор, не удостаивая Силвана ответом. — Иди ко мне, девочка.

И сам пошел к ней навстречу, не спуская пристального взгляда с Силвана. Как хотелось Иве кинуться на шею своему спасителю, но она понимала, что сейчас не время. Пока она натягивала рубашку, от волнения не сразу попав в рукава, Ксандор уже обошел ее и встал, закрыв ее своей спиной. Его и нового командира когорты разделяло несколько шагов. Силван был безоружен, и Ксандор, прищурившись, глядел в лицо врага. Тот вновь усмехнулся, но Ива ясно видела в глазах Силвана страх, который он безуспешно пытался скрыть.

— Да забирай ее, — фыркнул Силван. — Я не препятствую. Или убьешь безоружного? Своего же?

«Убей!» — подумала Ива, но тут же устыдилась своих мыслей.

Пламя на ладони Ксандора угасло, но меч он не опустил.

— Открой глаза, Ксандор! Ты проклят! — выплюнул Силван. — Все алые жрицы должны умереть! Я лишь выполнял приказ императора!

Ксандор дернулся. Слова Силвана разили сильнее меча. Приказ императора, которому Ксандор всегда следовал истово и на совесть, — и мысль об этом будет сжигать его до конца жизни. Лицо Ксандора смертельно побледнело, оружие на мгновение дрогнуло в руке. И вместо того, чтобы пронзить врага насквозь, он, перехватив меч, несколько раз ударил Силвана оголовьем в висок.

Тот пошатнулся и без крика, без слова упал на пол. По лицу струилась кровь, но грудная клетка вздымалась — Силван был оглушен, но все еще жив.