А впереди… Ива ахнула! Отряд вел Силван! Она не сразу его узнала, потому что голова префекта была обмотана тряпкой, сквозь которую проступала кровь.

 — Ксандор! — он отсалютовал поднятым мечом, точно был рад увидеть своего врага. — А череп-то у меня крепкий оказался!

Силван снова зубоскалил. Ксандор же казался спокойным и даже расслабленным.

— Действительно, — сдержанно ответил он. — Какая неприятность. Все-таки нужно было добить.

Воины с обеих сторон не вмешивались в разговор. Они, настороженные, замерли, глядя на своих командиров, стараясь не пропустить знака к началу битвы.

—  Я дам тебе последнюю возможность спасти свою жизнь, — громко, так, чтобы услышали все, сказал Ксандор. — Ты дашь нам уйти и увести девушек. Я не покушаюсь на твое место. Ты давно мечтал командовать когортой, так владей.

Шепот пронесся по отряду, но Силвану стоило лишь поднять руку, чтобы гул стих.

— Приказ императора, — сказал он так, будто это все объясняло. — Ты болен. Ты проклят. Твоей душой завладела алая ведьма. Ты сам не понимаешь, что творишь.

На этот раз шепот стал громче. Люди, прежде верные Ксандору, сейчас смотрели на него кто с ужасом, кто с жалостью, но каждый готов был выполнить приказ. Ива понимала, что, прикрываясь приказом, Силван нашел способ отомстить. Он никогда не простит Ксандору своего унижения.

— Ты говоришь с младшим сыном императора! — мужчина со шрамом на лице возвысил голос и сделал шаг вперед. — Даже если он проклят, не тебе решать его судьбу!

Ксандор скривился, но промолчал.

Силван цепко вгляделся в лицо Ксандора. Ива видела: он поверил. Никто не станет шутить такими вещами.

«Ну же, ну! Теперь ты должен отпустить нас!» — мысленно заклинала она.

Воины роптали. Некоторые опустили мечи. Сын императора! Здесь! Немыслимо!

— Вы видите! — крикнул Силван. — Вот как проклятие действует на разум! Разъедает его! Это морок, внушенный алой ведьмой!

Ива не верила своим ушам. Даже головой тряхнула: не померещилось ли? Нет, Силван, подняв меч, указывал острием то на грудь Ксандора, то на мужчину со шрамом. Его ухмылка превратилась в оскал, обезобразивший лицо. Если кто-то и был безумен, так это сам Силван. Обуреваемый жаждой мести, он совсем потерял разум.

— Впрочем, — неожиданно голос сделался глухим и вкрадчивым. — Я отпущу. В обмен на ту ведьму. Согласен?

Ксандор зарычал. В его левой руке закрутилось вихрем алое пламя, собираясь в шар. Но в последний момент он сумел сдержать свой порыв, и сгусток огня остался лежать в ладони.

— Ааа! — завопил Силван. — Вы видите? Вот оно — порождение тьмы!

Ксандор только теперь понял, какую ошибку он совершил. Если и можно было склонить на свою сторону воинов, прежде подчинявшихся ему, момент был безвозвратно упущен. Суеверные, пропитанные страхом, сейчас они воочию убедились, что их прежнего командира нет.

Ива прижала ладони ко рту. Обернулась, ища поддержки, и увидела, что все ее сестры находятся здесь же, на площадке между первым и вторым этажом, сидят на ступенях, прильнув друг к другу. Они испуганно посмотрели на нее, и Ива, не в силах выносить их взгляды, вновь повернулась к окну.

Отвлеклась всего на мгновение, а во дворе уже вовсю кипела битва. Ксандор, широко расставив ноги, стоял напротив распахнутых ворот. Он был вооружен мечом и огнем и умело обращался и с тем, и с другим. Противники, сначала хлынувшие волной, теперь предпочитали идти в обход, лезли через забор. Но и там их поджидали воины Ксандора. Их было всего четырнадать, но каждый стоил дюжины, неспроста сын императора отобрал их в личную охрану. Они действовали четко и слаженно, и Иве на какой-то сумасшедший, счастливый миг показалось, что все получится.

А где же Силван? Ива поискала его глазами и обнаружила, что он отступил и теперь наблюдал за ходом битвы, спрятавшись за спины бойцов.

«Трус! Проклятый трус!»

Натиск, захлебнувшийся вначале, возобновился с новой силой. Воины, идущие в первых рядах, падали на землю, но сзади напирали новые. Отряду Ксандора все труднее было их сдерживать. Ива видела, что пламя Ксандора тускнеет: у него заканчивались силы. И вот наступил момент, когда последний шар, вспыхнув на ладони, развеялся искрами. Ксандор выругался, но только перекинул меч из правой руки в левую, давая отдых уставшему запястью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Стройная цепь воинов отряда, выстроившихся полукругом, защищая крыльцо, распалась после того, как самого молодого из них — того самого шутника — ранили в плечо, а потом, упавшего, добили сразу несколькими ударами.

— Ксандор!

Мужчина со шрамом, изловчившись, сорвал с плеч плащ и кинул его Ксандору. Тот обмотал тканью левое предплечье, соорудив что-то вроде щита. Воины прикрывали его, но вот он, вооруженный теперь лишь мечом, бросился в гущу сражения.

Уже невозможно было разобрать, где защитники, где нападающие. Тела, руки, окровавленные мечи, воздетые для удара, сплавились в единую колышущуюся массу. Ива видела только Ксандора. Его она ни на миг не упускала из вида.

Упал, пошатнувшись, мужчина со шрамом. Встал на одно колено. Ксандор, стремительно обернувшись, успел подставить плечо и помог подняться.

— На крыльцо! — крикнул он.

Но тот зарычал, словно зверь, вновь ринулся в бой и скрылся в толпе.

Ива давно перестала считать павших. Не понимала, кто убит и много ли осталось в живых из отряда Ксандора. Но главное, что сам он был жив и цел!

Ксандор сражался, как бог! Ива мысленно гладила его широкие плечи, убирала с его лба мокрые от пота волосы. Она шептала ему на ухо: «Держись, мой любимый! Держись!» А Ксандор был прекрасен и страшен в этот миг.

Но Ива совсем упустила из вида Силвана. Он затерялся где-то в пылу сражения. Сначала Ива слышала его голос, отдающий распоряжения, но потом он смолк. Ива решила было, что нового префекта убили, и обрадовалась этому.

И тут он неожиданно вынырнул рядом с Ксандором. Ксандор удерживал натиск троих воинов, и те отступали, поддаваясь его неистовому напору. Удар, и один из них упал, зажимая рукой рану в животе.

В образовавшуюся прореху скользнул Силван, лезвие его меча мелькнуло, как змея: он действовал подло, исподтишка. И тут же, уколов, отступил. Иве показалось, что Ксандор невредим, но он досадливо провел рукой по груди, стряхивая на землю алые капли, будто надоедливых мух. Капли посыпались густо, быстро пропитали кожаный кожух, потекли по ноге.