Винсент чуть приподнял бровь, но промолчал, с хладнокровием гроссмейстера уступая право следующего хода.

Повисла новая пауза. Наконец, Кристофер вынужден был прервать молчание, чтобы прямо сообщить о своих намерениях:

— Я безмерно скорблю о нашей общей утрате, — со вздохом сказал он, — но, увы, прежде чем предаться скорби… необходимо спешно уладить кое-какие вопросы.

— Хм, — сквозь круглую линзу монокля Винсент неотрывно следил за аристократом, и от цепкого серого взгляда по обыкновению становилось не по себе. — Согласен. Горе нам, живущим в пошлый век суеты.

Однако, памятуя о недавних неприятностях с Карлом, так неожиданно воскресшим из мёртвых, глава особой службы хотел бы лично удостовериться в необратимости случившегося.

— Прежде всего, я должен сам осмотреть тело, — не тратя время на блуждания вокруг да около, решительно заявил канцлер, — и зафиксировать биологическую смерть. Это самый первый вопрос, который требуется уладить.

— Что? — Кристофера аж передернуло от этих спокойных, будничным тоном сказанных слов: они мучили его, как слова клятвы мучают клятвопреступника. — В этом нет необходимости.

В конце концов, дверь в Западную спальную комнату уже запечатана. Он не собирается впустую растрачивать драгоценные ментальные ресурсы, снимать печати только чтобы удовлетворить чье-то досужее, праздное любопытство. Никто не сможет войти внутрь. Никто не дотронется до лорда-защитника. Даже думать об этом кощунственно!

Глава особой службы демонстративно одернул свой серый сюртук, начиная терять терпение.

— Послушайте, господин премьер, это дело крайней степени важности, и…

— Никто не прикоснется к священному телу правителя Ледума, — немедленно перебил его аристократ. — Оно будет захоронено в фамильной крипте… позже. Когда мы разрешим ситуацию в городе.

Канцлер отрицательно качнул головой.

— Не нужно упорствовать. Я должен своими глазами увидеть тело и удостовериться в том, что смерть действительно наступила.

— Поверьте, я могу отличить живого человека от мёртвого!.. — Кристофер глянул на него почти с отчаянием, инстинктивно сжимая пальцы. Перстни-убийцы немедленно уловили настрой заклинателя и выпустили длинные белые щупальца, готовые завязаться узлом вокруг горла его собеседника. — Ошибки тут быть не может!

— Эмоциям здесь не место, — не отступив ни на шаг, Винсент упрямо свел брови. — Смерть лорда-протектора должна быть установлена по всем правилам. Нужно просто сделать это и всё.

— Вы мне как будто не верите? Какой смысл мне вводить вас в заблуждение, наговаривая на себя самого?..

Взглядом коршуна действительный тайный советник вперился в пошедшее нервными пятнами лицо премьера. Непохоже что тот лжёт. Как будто просто защищает от посягательств своего любовника — с какой-то странной, непостижимой для холодной души канцлера ревностью.

Даже мёртвого, продолжает его защищать. Даже мёртвого, продолжает его… любить?

Что ж, личные дела советника не касаются — он в них не намерен разбираться. Ясно одно: аристократ ни при каких обстоятельствах не пустит его к покойнику. Продолжить оказывать давление в лоб — только терять драгоценное время.

Глава особой службы лениво поправил монокль и, ничего не говоря, нехотя кивнул.

Кристофер почувствовал значительное облегчение и тут же перешел к сути дела:

— Нужно привести к присяге армию и флот, срочно.

— К присяге кому, господин премьер?

Аристократ вспыхнул. Ему послышалось, или канцлер посмеивается над ним? До чего же неприятны беседы с главой тайной полиции!

Винсент плотно сжал губы, мысленно взвешивая за и против. Суметь удержать власть в смутное время непросто. Несмотря на легитимность высокого поста, чтобы пресечь на корню возможные попытки новых переворотов Кристоферу потребуется твёрдая опора под ногами. Прежде всего, ею должна стать его собственная служба ювелиров… а сейчас он желает найти опору и в особой службе Ледума. Обе этих организации имеют в составе силовые подразделения опытных бойцов и штатных магов, обученных действовать в самых сложных условиях. Кроме того, страх перед главой особой службы в городе велик во всех слоях общества. Его поддержка придаст молодому премьеру недостающую авторитетность.

Что ж, правящий режим уже свергнут. И если переворот не удалось предотвратить — остается его возглавить, чтобы лично держать под контролем все внутренние угрозы.

— У нас остался один-единственный инфант, — чуть поморщился Кристофер. — К присяге Эдмунду, разумеется.

О, Эдмунд, это бледное подобие беловолосого лорда. Но выбора и в самом деле нет — если они хотят удержаться в рамках закона. Для Винсента это был вопрос принципиальный, да и премьер, похоже, не собирается вновь пачкать руки.

И без того на них кровь двух человек, имеющих право на престол Ледума.

— Я накладываю категорический запрет на расследование убийства Эдгара, — глухо приказал Кристофер, подумав о том же самом. — Закройте дело. Такому же запрету подлежат любые перемещения, личные контакты и переписка Эдмунда.

— Слушаюсь, господин премьер. Ничто в жизни нашего нового лорда не будет происходить без вашего ведома и разрешения.

Винсент сдержанно усмехнулся: несчастный и так находится под домашним арестом, и психическое состояние инфанта оставляет желать лучшего после допросов, которые были проведены. Он запрёт Эдмунда хоть на всю жизнь, если потребуется: в управлении городом тот совершенно бесполезен. Слабый маг, слабый политик, всю жизнь проживший в тени отца. Ценность имеет только его официальный статус инфанта, который признают все города Бреонии.

Однако, и премьеру не хватает кое-чего, чтобы стать полноправным хозяином города. Долгие годы он проработал в прямом подчинении лорда Эдварда и не привык принимать самостоятельных решений. Кристофер, бесспорно, талантлив: ум его — острее острого, но характер — мягок и податлив, как виноградная лоза, что оплетает прочный ствол. Бывает, в конкурентной борьбе за свет гибкие побеги винограда способны серьезно повредить растение-опору. Но это ошибка, которую невесть зачем допускает природа: лишившись опоры, вместе с ней упадет и погибнет обвивающая ее лоза.

С таким руководством Ледуму будет очень сложно сохранить суверенитет. Скорее всего, город ждет навязчивый протекторат Аманиты и, в конечном итоге, внешнее управление из столицы. Как бы то ни было, решать проблемы нужно по порядку. Прежде всего — сохранить внутреннюю целостность полиса.

Ошибочно думать, что Ледум совсем уж не знает внутренних смут: они умело подавлялись в зародыше, да и многих сдерживал непререкаемый авторитет лорда Эдварда. Теперь же бунтовщики, искатели удачи, Искаженные и несогласные всех мастей могут одновременно поднять головы, почуяв долгожданную слабость режима.

Любой ценой им нужно избежать гражданской войны.