«Притеснения при сборе контрибуции все усиливались. Рассылались специально назначенные люди и солдаты, которые вызывали жителей, нападали на дома, хватали жителей, невзирая на их общественное положение, даже женщин, оскорбляли их, арестовывали и избивали. Если им не удавалось найти владельца дома вследствие его отъезда или бегства, они арестовывали его родственников или жен и забирали находившееся в доме имущество. Если же они не находили там ничего, они накладывали причитающуюся с него контрибуцию на других членов его цеха или корпорации».

Помимо Каира подобная практика чрезвычайного налогообложения была перенесена на те города и деревни, что «провинились» перед французами в предшествующую кампанию своим неповиновением. Так, 2 мая Клебер в письме генералу Вердье посетовал, что штраф в 10 тыс. ливров для мятежной деревни Альябат явно недостаточен, и приказал увеличить сумму до 10 тыс. патаков, то есть втрое. Примерно в таком же размере предписывалось обложить и другие непокорные селенья. Жители Дельты должны были также поставить французской армии 500 верблюдов и 300 лошадей. Независимо от выполнения этих мер наиболее влиятельные шейхи деревень и их близкие подлежали аресту и отправке в Каир. 3 мая главнокомандующий издал приказ, обязав шейхов города Танта, находившихся за антифранцузский мятеж под арестом в Цитадели Каира, уплатить штраф в 50 тыс. патаков (примерно 150 тыс. ливров), а горожан Танты - контрибуцию в том же размере. Шейхам предстояло оставаться в тюрьме до полной выплаты указанных сумм. 6 мая Клебер отправил генералу Вердье постановление о взимании штрафа с «провинившихся» шейхов города Мехаль-аль-Кебир, а 7 мая издал приказ о взимании контрибуции с этого города. Всякий раз подобные поборы были сопряжены с арестами наиболее уважаемых жителей города, дабы ускорить внесение остальными денег в казну. 13 мая Клебер написал генералу Рампону о том, что контрибуция с Дамьетты в 170 тыс. ливров слишком мала и должна быть повышена до 600 тыс. ливров (200 тыс. патаков). Многострадальному Булаку, как сообщал 5 мая в письме матери секретарь командующего Андре Пейрюс, предстояло заплатить 200 тыс. патаков (600 тыс. ливров) деньгами и 300 тыс. патаков (900 тыс. ливров) товарами.

Сбором контрибуции по приказу командующего занимались местные христиане, прежде всего копты с Муалемом Якубом во главе. Если учесть, что одни из них потеряли во время Второго Каирского восстания родственников, другие - имущество, третьи - то и другое, ждать от этих людей беспристрастного отношения к мусульманам не приходилось. Они, по свидетельству ал-Джабарти, восприняли предоставление им в связи со сбором контрибуции широчайших полномочий как возможность взять реванш и отомстить за ранее пережитое:

«Христиане - копты и сирийцы оскорбляли мусульман, ругали их, били и забирали у них все, что хотели. Они выказывали всю свою ненависть к ним, не оставляя никакой возможности для примирения. Они кричали о гибели ислама и о конце могущества сторонников единобожия».

Поскольку взимание контрибуции сплошь и рядом производилось путем откровенного принуждения, с применением жестокого насилия и запугивания, это фактически давало ее сборщикам, по крайней мере главному из них - Якубу, возможность распоряжаться жизнью и смертью своих соседей-мусульман. Так, например, случилось, когда Клебер 2 мая, в день принятия приказа о контрибуции, поручил коменданту Булака произвести показательную казнь, чтобы сделать население впредь покладистее:

«Жители Булака истощили мое терпение. Вследствие этого я вам, гражданин комендант, приказываю отрубить голову одному из тех, кто особенно противится исполнению моих приказов. В то же время это будет пример жителям Каира, у которых я не ожидаю встретить большего рвения. Поручите выбор этого индивида Муалему Якубу [курсив мой. - А. Ч.]».

В письме от 14 мая своему начальнику штаба, генералу Дама, Клебер призывал рассматривать Муалема Якуба «в некотором роде как нашего апостола во всех этих делах: сохраняйте связанным то, что он вяжет, разрешайте то, что он решит».

Однако любые привилегии чреваты искушением. Очень быстро местные христиане, оказавшиеся при новых порядках в фаворе у оккупационной администрации, начали столь активно злоупотреблять своим положением, что уже 19 мая главнокомандующему пришлось в своем ежедневном приказе констатировать следующее:

«Главнокомандующий ежедневно получает жалобы от жителей Каира на оскорбления и лихоимство по отношению к ним, кои самым беззаконным образом творят коменданты районов города (sections). К этим жалобам сегодня добавляется еще одна - на другое, не менее предосудительное злоупотребление. Франки и другие христиане приходят к этим комендантам и лживо либо правдиво указывают те дома мусульман, где находятся вещи, отнятые у них мусульманами во время мятежа. После таких заявлений коменданты районов по своему собственному усмотрению приказывают проводить домашние обыски и позволяют христианам без соблюдения каких-либо процедурных норм забирать себе вещи, которые они объявляют им ранее принадлежавшими».

Впрочем, принудительный характер сбора контрибуции открывал широкие возможности для злоупотреблений и французским офицерам на местах. 15 мая Клебер написал генералу Вердье, усмирявшему Дельту:

«Я с таким же удивлением, как и с возмущением, узнал, что командиры мобильных колонн, призванные обеспечивать поддержку сбора налогов, требуют для себя или для своих войск 10 % сверх того, что каждая деревня должна заплатить. Командир отряда в Гарбии особенно замечен в том, что постоянно занимается таким лихоимством. Сообщите мне его имя и арестуйте его, чтобы я мог его сместить с должности.

Я узнал также, что другие командиры, обязанные проводить реквизиции лошадей и верблюдов, облагают деревни дополнительными поставками этих животных и заставляют выплачивать деньгами то, что люди не могут представить в натуральной форме. Это не только противоречит моим намерениям и не идет на пользу службе, но и является откровенным расхищением казны. Общественный доход не принадлежит ни подобному индивиду, ни подобному отряду, но армии в целом. Это значит, что вы недостаточно хорошо знаете офицеров, которых отправляете с такой миссией».

Вместе с тем возможности самого главнокомандующего бороться с подобного рода правонарушениями были достаточно ограниченны. При отсутствии пополнения из Франции и неуклонной убыли личного состава если и не из-за военных действий, то хотя бы из-за болезней каждый человек был на счету, и даже уличенный в лихоимстве офицер рисковал в худшем случае перемещением по должности.

Однако, несмотря на все сопутствующие издержки, массированная кампания изъятия средств у населения Дамьетты, Булака, Танты, Мехаль-аль-Кебира и особенно Каира - именно эти города приняли на себя основную тяжесть контрибуции - достаточно быстро дала плоды. В армейской казне наконец появились достаточные средства для регулярной выплаты жалованья и закрытия долгов перед военнослужащими. Уже 7 мая Клебер приказал главному казначею приступить к соответствующим выплатам начиная с первого числа следующего по революционному календарю месяца - прериаля, то есть с 21 мая. В течение ближайших недель ему удалось полностью погасить долги армии.