А в этом не было необходимости. Все было понятно без лишних объяснений…

Ян ответил на звонок сразу же:

– Да, это я, Елизавета Германовна. У меня выходной, но если вы настаиваете…

Да, она настаивала. Ей в последний раз требовалась его помощь. Нужно было вернуться на Сосновую виллу и забрать свои вещи. Какое счастье, что там сейчас никого нет. Ольга Сергеевна извела бы ее своими вопросами.

– Нужно поторопиться, – сказала она Яну, вверяя в его надежные руки свой старенький «Пежо». – Мы должны покинуть виллу еще до того, как туда вернется Андрей Сергеевич.

Ян, конечно, мог спросить, отчего такая спешка и чем им может помешать хозяин. Но он был правильно воспитан.

– Тогда едем немедленно, – скомандовал он.

Дубровская послушалась…

Дом был погружен во мрак. Фонари на дорожках не горели, и окна казались черными провалами. Конечно, обычно здесь выглядело все гораздо веселее, но сегодня хозяева разъехались кто куда, оставив любимое жилище пустым и одиноким. Темнота, почувствовав власть, заполонила собой лужайки перед домом, нагнала мрак в комнаты и галереи. Дубровская ощущала себя неуютно.

– Не стоит зажигать фонари, – сказала она Яну. – Все равно нам скоро уезжать.

Он кивнул и последовал за ней в дом.

Дубровская торопилась. Покидав в сумку нужные вещи, она окинула взглядом гардеробную. Конечно, за один раз она все не увезет. Но, возможно, она пошлет кого-нибудь сюда за остальной одеждой.

В столовой зазвонил телефон.

– Не бери трубку! – крикнула она в приоткрытую дверь.

– Слушаюсь, – последовал четкий ответ Яна.

Как все-таки ей повезло с водителем. Для того чтобы ей помочь, он даже пренебрег собственным выходным днем. Жаль, если Андрей рассчитает его. Ведь после ее ухода необходимость в услугах водителя отпадет. Конечно, если не потребуется сопровождать Полину.

Мысль о сопернице не доставила удовольствия Дубровской. Ей захотелось покинуть дом, город и планету. Где-то же должна быть лучшая жизнь?

Она отнесла сумку к порогу.

– Елизавета Германовна, – послышался голос Яна. – Я растопил камин в кабинете. Не желаете погреться?

– Напрасная затея. Нам нужно уезжать.

– К чему такая спешка? Андрей Сергеевич не вернется раньше полуночи. Все остальные домочадцы тоже разбежались. Так что некому ложиться вдоль порога. Вы свободны как птица.

– Твоя правда, Ян. Давай тогда присядем на дорожку.

Она вошла в кабинет. Сполохи огня играли за каминной решеткой. Комната была полна ими, даже стены приобрели густой теплый цвет. Дубровская села в кресло и подумала: как странно, что эту комнату она видит, должно быть, в последний раз. Здесь они проводили бессчетные часы с Андреем, закрывшись, как заговорщики, прячась от назойливого внимания маменьки. Они отключали телефон и подолгу говорили обо всем на свете. Это было совсем недавно. Это было давно…

Ян подбросил чурки в огонь. Пламя принялось радостно их облизывать, наполняя комнату ярким свечением и треском.

– Вы ничего не забыли, Елизавета Германовна? – спросил он. – Вряд ли вам захочется сюда вернуться.

– Вроде бы я взяла все самое необходимое.

– А кассету? Ту кассету, о которой вы вчера говорили?

– Ах, да! – спохватилась Лиза. – Она лежит в нижнем ящике стола, под кипой бумаг.

Ян достал черную коробочку:

– Это она?

Лиза кивнула.

– Так это и есть та самая кассета, из-за которой произошло убийство вашей знакомой?

– Да. Она и есть. Давай я уложу ее в сумку.

Ян вертел в руках коробку.

– Надо же, с виду обычная вещь. А сколько из-за нее произошло неприятностей. Вот взять ее и бросить в огонь – тогда и делу точка!

– Не вздумай, – всполошилась вдруг Лиза. – Эта кассета – главное вещественное доказательство. Ее нужно хранить как зеницу ока.

– Тогда оставьте ее мне, – предложил Ян.

– Нет, извини. Она будет храниться у меня. Понимаешь, это не от недоверия. Просто так мне будет спокойнее.

– Понимаю, – он взглянул на Дубровскую. – А вы отгадали, чей палец изображен там, на переднем плане?

– Догадалась, – ответила она с неохотой.

– Хотите, отгадаю и я? – задал он неожиданный вопрос.

– В этом нет необходимости, – начала она, но вдруг остановилась. – Но тебе откуда известно про палец? Ты ведь не смотрел кассету.

Ян улыбнулся, но его хорошее настроение не передалось Елизавете. Она смотрела на него, пытаясь свести концы с концами в своих рассуждениях. Однако это ей не удавалось.

– Бедная моя Елизавета Германовна, – произнес он, качая головой. – И чего вам только не хватало для счастья? Дом – полная чаша. Муж – богат, красив и молод. Нет, этого вам стало мало. Вы начали расследование. И куда оно вас привело? Так чей палец случайно попал в камеру?

Дубровская смотрела на него во все глаза. Он рассмеялся.

– Мой, Елизавета Германовна! Не верите?

– Не нужно так шутить, – с трудом проговорила Лиза. – К чему весь этот спектакль?

– А почему вы решили, что я шучу? Разве я похож на клоуна?

В его голосе зазвучали металлические нотки. Он подошел к ней и сунул ей под нос руку.

– Смотри! Вот он, еле заметный шрам на большом пальце. А вот и кольцо.

Он надел золотой обруч на палец, и бриллиант заиграл на свету всеми своими гранями.

– Не узнаешь, госпожа ищейка?

– Это тот перстень. Из фильма, – проговорила Лиза. – Но откуда он у тебя?

– Слабо соображаешь, – скривил губы Ян. – Если палец и перстень принадлежат мне, стало быть, это я – режиссер фильма.

– Режиссер? – пробормотала Лиза. – Какой же ты режиссер, ты – мой водитель.

Яна последнее замечание разозлило. Он сплюнул прямо на паркет.

– Водитель? Я? Да, мне пришлось заниматься этой холуйской работой. Но отныне этому конец. Я пресмыкался перед вами три месяца с единственной целью – найти и уничтожить кассету. Теперь она у меня в руках, – он гордо продемонстрировал Лизе черную коробку.

– Значит, это ты снимал «мокрое видео»? – наконец дошло до Дубровской. – Но зачем тебе это было нужно?

– Неужели не ясно? – Он смотрел на нее, как на слабоумную. – Деньги, детка. Всюду эти поганые деньги…

В юности Ян любил фотографировать. На снимках, как на полотне художника, можно было запечатлеть весь мир: нахохлившегося воробья на кухонной форточке, соседскую девчонку на велосипеде, сенокос в деревне. Мальчик умел находить неожиданный ракурс и превращать самый обычный снимок в шедевр. Взрослые поощряли его увлечение, а сам Ян настолько свыкся с собственным ремеслом, что, даже направляясь в булочную, брал с собой фотоаппарат. Позже, когда в обиход вошли видеокамеры, он без труда освоил новую технику. Теперь коробки с фильмами в его шкафу потеснили фотоальбомы. Яна увлекал не только сам процесс съемки, ему нравилось выстраивать сюжет. Знакомые ребята с готовностью подчинялись ему тогда, когда нужно было запечатлеть какое-нибудь событие: день рождения, свадьбу. Фильмы получались почти профессиональными, и у парня в кармане начали оседать небольшие суммы – вознаграждение за отлично выполненную работу.