– Может, все же несчастный случай, – предположил стряпчий. – Упал, ударился головой о камень... Пусть доктор Каспер хорошенько все проверит еще раз.

– Ладно... итак, госпожа Бармалан... что вы имеете рассказать о вашей встрече с могильщиком? Может, видели что-то подозрительное?

Допрос завершился быстро. Я выложила почти все, как было – лишь добавила в историю присутствие Матеуса – и очень старалась не напутать. Ну, и про свои проблемы умолчала. Расскажи я о призраках и взломщиках – легко бы от полицейского не отделалась.

Полицейский принял мое объяснение. И даже извинился.

Когда допрос был закончен, представители закона пожелали мне хорошего вечера и удалились. Госпожа Ирма потопталась на пороге, бросила на меня презрительный взгляд, хотела что-то сказать – но посмотрела на каменное лицо Матеуса и тоже ушла, громко фыркнув.

А Матеус остался в лавке.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Спасибо, – выдавила я, наконец. – Что заступился за меня. Что солгал ради меня.

– Не за что, – с глубоким сочувствием ответил Матеус.

Его ласковый тон стал последней каплей. Я разрыдалась. Опустилась на стул, закрыла лицо руками и плакала всласть. От того, что мои мечты о сказочном мире оказались разрушены вдребезги. В волшебной стране лгали, предавали и убивали. И творили другие немыслимые злодейства. Плакала и от того, что я была одна в этом мире, и не могла понять, кто друг, а кто враг. Плакала от своей беспомощности. И от того, людям все же надо верить, потому что иначе невозможно жить.

На мое плечо опустилась тяжелая ладонь. Но она была теплой, и она давала мне силу.

– Все хорошо, – сказал Матеус. – Все уже закончилось. Принесу тебе воды. Нет, лучше сделаю чаю.

Он ненадолго ушел, но скоро вернулся. Сунул мне в руку стакан воды, заставил выпить.

Потом забрал его, придвинул табурет, сел рядом и обнял меня. Руку он положил мне на затылок и заставил уткнуться лицом в его плечо.

Он ничего не говорил. Просто обнимал меня – наверное, целую вечность. Его рука скользнула на мою спину, утешающе гладила.

А я цеплялась за лацканы его сюртука и орошала слезами дорогую ткань. Плечо Матеуса было широким и твердым. От него пахло горьким гвоздичным одеколоном, дорогой тканью и крахмалом.

И я успокаивалась, вдыхая этот запах, неожиданно хорошо знакомый и одновременно тревожащий. И даже разжала пальцы и протянула руки, чтобы обхватить Матеуса, прижаться к нему крепче.

Он обнял меня в ответ и положил колючий подбородок на мою макушку. Щетина царапала кожу головы даже сквозь волосы.

Но потом он положил руки на мои плечи и мягко отстранился.

Я мигом расстроилась: мне было так хорошо в его объятьях, так спокойно!

Но он не отпустил меня совсем; лишь ласково убрал со щек мокрые пряди волос.

Я подняла голову и оторопела, увидев его лицо и глаза совсем близко. У меня перехватило дыхание.

Матеус наклонил и осторожно поцеловал меня в уголок рта. Это не был чувственный поцелуй, но не был он и полностью дружеским. Особенно потому, что потом Матеус глубоко вздохнул, как будто пытаясь скрыть волнение.

А у меня в груди полыхнул пожар.

– Все хорошо, – пробормотала я, пока дело не зашло слишком далеко. – Я уже успокоилась. Прости, что расклеилась.

– Любой бы расклеился. Ты держалась очень хорошо.

– Почему ты такой небритый и растрепанный? – спросила я, чтобы хоть что-нибудь спросить. Мои губы все еще горели от прикосновения его губ.

– Я спал. Целый день. Проснулся, спустился, услышал разговор на улице и увидел, как полицейские пошли за тобой. Моя квартира напротив ратуши. Пришлось и мне поспешить.

– Почему ты соврал ради меня?

– Потому что иначе тебе бы пришлось плохо. А ты ни в чем не виновата.

– Откуда ты знаешь?

– Я в этом уверен.

– Прости, что не верила тебе. И Ирма! Кто бы мог подумать. Она тоже вступилась за меня. Люди такие хорошие... – я опять разнюнилась и всхлипнула.

– Насчет Ирмы особо не обольщайся, – охладил мою сентиментальность Матеус. – У нее свой интерес. Во-первых, она за тобой присматривает, а если бы ты оказалась в тюрьме, пострадала бы ее репутация и кошелек. Во-вторых, она хочет купить у тебя лавку по дешевке. Если бы тебя упекли за решетку, начали бы искать нового наследника Бармалана, а при его отсутствии продали бы имущество через аукцион. Лавки ей тогда не видать. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Не исключено, что она действовала бескорыстно.

Я покачала головой.

– Неважно. Я на свободе и подозрения с меня сняты. Но какой ужас, Матеус! Кто мог убить могильщика?

– Зачем ты ходила на кладбище, Зоя? – мягко спросил он, но тут же спохватился:

– Я не допрашиваю тебя. Не отвечай, если не хочешь. Слышишь? Чайник закипел. Пойду заварю чая. И лужу нужно убрать, – он кивнул на чернильное пятно на полу. – И пса выпустить погулять, пока он с ума не сошел.

Матеус принялся за дело. Заварил и принес чай, сдобрив его чем-то крепким. Тщательно вытер лужу на полу. Выпустил Бублика. Запер дверь, закрыл ставни. Разжег очаг.

А я сидела как столб и не могла пошевелиться. Только наблюдала за тем, как он хозяйничает. Спокойный, уверенный... сильный и изящный, как всегда. Такой близкий и такой недоступный.

– Матеус, – позвала я его. – Пожалуйста, сядь. Я хочу все тебе рассказать.

– Уверена? – он опустился на табурет, вытирая руки полотенцем.

– Да. Надеюсь, моя история поможет тебе найти того, кого ты ищешь.

Он молча кивнул. И я начала говорить.

Выложила все, до мельчайшей подробности. И говорила не только о событиях – признавалась в своих мыслях и подозрениях. В своих слабостях и страхах.

Матеус слушал внимательно, лишь иногда задавал уточняющие вопросы. Я следила за его лицом и боялась увидеть на нем насмешку, осуждение или презрение. Или же жадность, алчность, триумф...

Но ничего подобного не увидела. Матеус был удивлен, взволнован – особенно когда я рассказала ему о своем путешествии в книги и об Эване, и еще он коротко, изумленно выругался, когда узнал о шатающейся по дому статуе. Впрочем, выругался весьма элегантно, в аристократическом духе, что-то типа «Разрази меня гром!»

Когда я закончила, он потер лоб рукой и помотал головой с донельзя озадаченным видом.

– Зоя, скажу честно, еще год назад я бы вряд ли поверил в твою историю.

– Почему?

– Потому что считал, что люди, превращенные в книги – сказка. Выдумки! Немыслимая вещь даже для мира, где живет магия. О подобном рассказывается лишь в старинных легендах. Зоя, это страшная и запретная магия. Очень черная. Ты права в том, что не сообщила о делах Бармалана в полицию. Это и правда могло иметь для тебя плохие последствия.