ххххххххх

Сначала у Рори просто не нашлось слов. Он разучился разговаривать с родственниками. Он вообще разучился разговаривать. Точка. Он провел полтора месяца в буддийском монастыре в ежедневной 23-часовой безмолвной молитве и медитации среди выбеленных известкой стен и бритоголовых монахов. Никакой музыки. Никакого телевидения. Никакого транспорта. Лишь цикады и молитвенные напевы.

Он не хотел возвращаться в Англию. Не хотел видеть эти глупые, растерянные лица, заплаканного отца и любопытных сестер. Но в монастыре он испытал миг глубокого озарения. Он понял, что во всем виноват сам.

Риз покончил с собой из-за него, потому что он был ему плохим братом. Это он оттолкнул от себя Кайли, отказавшись от нее и от ребенка, и она ушла к его отцу. Этот союз стал причиной скандала на похоронах Вики, о чем Мэган сообщила ему в электронном письме без точек и запятых, написанном вскоре после того, как это случилось. И вот теперь его мать умерла, а все потому, что когда его выпустили из тюрьмы, он не вернулся домой, чтобы присматривать и заботиться о ней. Его место было с ней рядом. Но его там не было. И вот теперь ее не стало. Это его вина. Всецело, от начала и до конца.

Все они внешне изрядно постарели. Отец так вообще на вид дряхлый старик. Его сестры – взрослые женщины, зрелые, располневшие. Младшая сестра беременна. Он даже не может припомнить, сколько ей сейчас лет. Рори с трудом помнил, сколько лет ему самому. Обе на вид какие-то разжиревшие. Может, на самом деле они вовсе и не жирные, но ему так кажется. По сравнению с ним. По сравнению с теми людьми, вместе с которыми он трижды в день в течение шести недель ел рис и пил бульон, по сравнению с крестьянами и фермерами, которые поблизости от них обрабатывали землю.

И этот дом, дом его матери, где он вырос, где лишился брата, а потом потерял самого себя. Он совсем не был похож на монастырь. Рори обошел его по периметру, обошел несколько раз, ожидая, что кто-то заметит его присутствие. Он заглядывал в окна, в стеклянные двери и видел какие-то пачки и коробки. Это были вещи. Всякий хлам. Он подумал о том, как в детстве смеялся над причудами матери.

Ему вспомнились поездки в дешевые супермаркеты, а потом в доме оказывалось огромное количество всяких вещей. Тратилось огромное количество денег, безостановочно шло накопление ненужного барахла. Как он мог находить это смешным? И даже трогательным? Это же было просто мерзко! То, что его мать сотворила с домом, когда бедняки копались на свалках в поисках еды, когда на глазах у родителей умирали дети, когда от болезней погибали целые деревни, в которых пересыхали колодцы, было вопиющей безнравственностью. Жутким гротеском.

А его сестры, с накрашенными ресницами и в идиотских туфлях? Его племянница (он предположил, что это племянница) с гривой светлых волос, ярко накрашенными ногтями, капризная. Они казались ему чужими, пришельцами, инопланетянами. Честное слово, он не удивился бы, будь у них зеленая кожа и щупальца.

Что ж, придется привыкать. Постараться не слушать голос разума, закрыть глаза на его жалобы и возмущение. Теперь он здесь – то, что от него осталось, – и его ждет работа.

Он улыбнулся, встал и сказал:

– Все в порядке?

Колин протянул ему коробку, такую же, какую привез дочерям.

– Нет, спасибо. Мне не нужно никаких вещей.

– Смотри, потом пожалеешь, – предупредил Колин. – Однажды ты подумаешь, что зря этого не сделал, но будет поздно.

Рори вновь покачал головой.

– Нет, такого не будет. Я не слишком хорошо знаю себя, но знаю достаточно. Кроме того, мне будет негде это хранить.

– Я могу оставить эти вещи у себя, – предложила Мэган. – Пока ты где-нибудь устроишься.

Рори улыбнулся и покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Честно говоря, я ничего не хочу.

– Где ты намерен поселиться? – спросила Мэган.

– Может, здесь? – произнес он, глядя на нее, затем на отца и снова на нее. – Здесь найдется комната?

Отец отвел его наверх, показал комнату Риза и предложил найти матрас.

– Я могу спать и на полу, – ответил Рори. – Последние шесть лет я сплю исключительно на полу, так что мне не привыкать.

После того как Колин и Рори поднялись наверх, женщины переглянулись.

– Он выглядит таким подавленным, – заметила Бет.

– Он выглядит ужасно, – прокомментировала Мэган.

– По-моему, он выглядит круто, – поделилась своим мнением Молли.

Присутствие Рори как будто подстегнуло их. К концу дня они почти добрались до конца кухни – расчистили проход к окнам, и внутрь наконец ворвалось солнце. Солнечный свет приободрил их еще больше. Молли и Рори работали в паре, как самые младшие по возрасту и самые худые. Мэган задумчиво посматривала на них. Со стороны их можно было принять за отца и дочь – оба стройные, белокурые, с правильными чертами.

Они много разговаривали и часто чему-то смеялись. В присутствии Рори Молли позволяла себе вольности, как будто перед ней был не взрослый мужчина, а ее ровесник. Мэган не понимала и половины того, что они обсуждали, но было ясно: в компании племянницы Рори чувствует себя более свободно и раскованно, нежели в обществе сестер и отца. Молли не знала его. И потому не представляла для него угрозы.

Мэг не отпускало ощущение, что рядом с подростками брату комфортнее, нежели рядом с людьми своего возраста. Он как будто превратился в Питера Пэна. А может, подумала Мэган, он никогда толком и не был взрослым. Разве не так? Из дома в коммуну, из коммуны в подручные к наркоторговцу, оттуда в тюрьму, из тюрьмы в монастырь. Весь этот, казалось бы, разнообразный опыт на деле был одномерным: за него всегда думали другие. Рори так и не привык отвечать за себя сам.

Между тем стемнело, в небе повисли грозовые облака. Опасаясь дождя, все поспешили забраться в мини-вэн и покатили в паб. Это было одно из редких заведений, которое еще не успели превратить в гастрономический паб. Здесь все еще можно было увидеть узорчатый ковер на полу и закатанное в пластик меню.

– Когда-то я постоянно приходил сюда, – признался Рори и, сунув руки в карманы старого отцовского пиджака, обвел глазами помещение. – Мы с друзьями частенько здесь выпивали, хотя в ту пору нам всем еще не было и восемнадцати. Но хозяин заведения закрывал на это глаза. – Он пожал плечами.

Колин направился к стойке заказать напитки. Все остальные набились в кабинку возле открытой задней двери. Рори говорил о своих давних приятелях – ему не давал покоя вопрос, что с ними сталось, – и ностальгически вспоминал совместные пьянки, после которых все дружно блевали, и поджоги мусорных урн. Молли не сводила с него восхищенных глаз. Между тем на улице зарядил настоящий ливень, сопровождаемый далекими раскатами грома. Колин вернулся с подносом, уставленным напитками, и раздал заказанное – красное вино для себя и Мэган, сок с водой для Молли, газированную минералку для Рори и Бет. Так они и сидели – Колин, Мэган, Бетан, Рори и Молли. В пабе, за одним столом.