Еще дальше вниз… Еще ближе к царству мертвых…

Происходящее нравилось ей все меньше и меньше. Открывшийся перед ними тайный ход выглядел зловеще, словно разинутая пасть затаившегося хищного зверя.

Двое спецназовцев тут же достали оружие, направив стволы в чёрную бездну. Их примеру последовал Ковальский, выхвативший из-за пояса свой пистолет. За их спинами Марго хоть и чувствовала себя более защищенной, но понимала, что о полной безопасности речи не шло.

Сегодняшняя охота на сеттитов еще не закончилась. И девушка знала, что она может завершиться в любой момент и как угодно.

Все четверо медленно двинулись по ступенькам во тьму. Марго было подумала остаться и подняться наверх, но как будто неведомая сила тянула её дальше, продолжать этот забег в погоне за правдой. Оглянувшись, она окинула взглядом подземный зал склепа, задержалась на трупе федерала и содрогнулась. Если при штурме Триумф-Паласа девушка просто не успела ощутить хоть какой-то страх, то теперь он пронизывал все её существо. Преступления сеттитов ужасали своей жестокостью и хладнокровием, а они четверо собирались лезть прямо в логово загнанного зверя. В иных обстоятельствах это звучало как самоубийство, но Маргарита не могла отрицать, что другого выхода у них просто не было. Сеттиты были здесь, в этом самом склепе, и возможно, уже достаточно давно – нельзя было медлить.

Почти у самого подножия лестницы Марго бросила взгляд наверх, на таившуюся во мраке огромную статую Сета. Египетский бог как будто смотрел на неё с хищным одобрением и снисхождением.

Мотнув головой, чтобы отогнать от себя странное наваждение, Марго взглянула на мужчин и решительно шагнула во мрак длинного тоннеля.

Альберт Ряховский вышел из кабинета главы Второй службы ФСБ и утер выступивший на лбу пот. Такую сильную взбучку ему не устраивали уже давно. Хоть он и был рад, что этот разговор, продолжавшийся свыше получаса, уже закончился, однако итоги его были весьма неутешительны.

Опытный федерал почуял, что дело пахнет керосином сразу, как только Алиса передала, что его хочет видеть лично Игорь Константинович Нефедов. Несмотря на то, что на дворе перевалило за три часа ночи, начальник Второй службы вышел на работу и требовал детального отчета и подведения итогов. Со всеми этими треволнениями минувшего дня у Ряховского было всего четверть часа на то, чтобы ознакомиться с наспех составленными отчетами своих подчиненных, кроме Ковальского, прокрутить в памяти события дня, начавшиеся с допроса Маргариты Романовой. Отдельные фрагменты мозаики состыковались между собой, но цельной картины у федерала перед глазами все равно не получилось. В свете того, что Ратцингер подозревался в сговоре с сеттитами, Ряховский уже и не знал, на какую информацию опираться при выстраивании четкой версии произошедшего. Поэтому на встрече с начальством он решил просто придерживаться фактов и событий, а дальше уже импровизировать.

Но все его приготовления пошли насмарку, когда беседа с Нефедовым сразу началась с вопроса в лоб – о взорванном Триумф-Паласе. Ряховскому пришлось выкручиваться и отбиваться, как, наверное, никогда прежде, но почти все его отговорки и объяснения выглядели жалко, и он сам это понимал. Следователь себе поражался: обычно ему легко удавалось перевернуть факты в свою сторону, но на этот раз сеттиты как будто намеренно все подстроили так, чтобы выставить федерала в самом худшем свете из всех возможных.

Нефедов припомнил Ряховскому все, включая убийство сеттита у моста в Расторгуево, которое лишило их ценного свидетеля. Разумеется, оставался еще и тот громила культист, которого поймали на Киевском вокзале, но на него одного не получится повесить целую серию терактов, половина из которых произошла уже после его задержания. Нет, им сейчас нужно было выдать общественности и высшему руководству ФСБ целую шайку религиозных фанатиков хотя бы человек из пяти, как сказал Нефедов. Никто не поверит, что все это организовал и придумал один человек. Ряховский не стал его разочаровывать, что на самом деле они имели дело вовсе не с шайкой из десятка психов-анархистов, а с целой вооруженной организованной группировкой, мало чем уступающей по уровню подготовки самим федералам.

Ради собственного оправдания и скрашивания мрачной картины результатов работы его группы Ряховский напомнил об арестованном и обезвреженном шпионе сеттитов в их рядах – Штефане Ратцингере, но Нефедова это ничуть не впечатлило. Он заявил, что арест произошел слишком поздно, когда засланный казачок уже успел натворить бед и испортить ситуацию настолько, что теперь голой секретностью не отделаешься.

Наутро Нефедову предстоит отчитаться генералу Бортникову обо всем произошедшем, а в результате главе ФСБ придется задействовать все свои рычаги влияния и включить машину пропаганды в государственных средствах массовой информации на полную. Обелять сотрудников его ведомства будут по всем федеральным каналам, вдалбливая зрителям, что его подчиненные – герои и что если бы не они, то все было бы еще хуже, чем оказалось.

Нефедов не сомневался, что уловка сработает и большого общественного резонанса удастся избежать, но тем не менее осадок оставался. И суть ситуации не менялась. Ряховский впервые за десятилетия работы в ФСБ почти завалил все дело, и это необычайно злило Нефедова, поскольку поставило под удар всю организацию и, прежде всего, его самого.

В укор Ряховскому пошло и привлечение к расследованию Маргариты Романовой, которая так же несколько раз подвергала общее дело риску. Следователь не осмелился возразить на это, что привлечь дочку убитого Владимира было именно идеей Нефедова, чей приказ следователю только этим утром передала Алиса. И теперь такое недальновидное решение вменяется ему в вину. Однако Ряховский давно уже не поражался и не возмущался подобного рода казусам: в государственных конторах начальники из высоких кабинетов постоянно искали виноватых среди подчиненных, чтобы свалить на них груз ответственности за свои ошибки. Таким образом вина, словно разнарядка, передавалась с самого верха до самого низа, замирая на обычном рядовом сотруднике, который даже мог быть и не в курсе того, что якобы его действия как-то поспособствовали всеобщей беде.

Сейчас Ряховского подмывало отыскать Ковальского и точно так же обрушиться на него с критикой и выговором, однако он знал, что тот все еще активно выполняет задание, да и вообще объективно был ни при чем. Один из лучших его сотрудников, Ковальский этой ночью едва ли хоть раз позволил усомниться в своей компетентности. Особенно после разоблачения им Ратцингера.

Из глубин размышлений федерала вырвал женский голос: из ниоткуда материализовалась Алиса и что-то у него спросила. Ряховский растерянно похлопал глазами и переспросил:

– Да? В чем дело?

– Альберт Рудольфович, можно вас отвлечь на минутку?

– Да, – все еще туго соображая после взбучки, ответил он. – Что случилось?

– Кажется, мы обнаружили кое-что еще в связи с той статуей, – робко ответила Алиса, глядя на него щенячьими напуганными глазами.