Джилберт внимательно посмотрел на собеседника.

– Честное слово, вы мне нравитесь, Уоллис, – сказал он. – Хоть вы и большой плут, но в вас есть что-то, вызывающее симпатию.

– Мы оба – большие плуты, – усмехнулся Уоллис. – На сей предмет не надо обольщаться.

– Вы правы, – печально вздохнул Стэндертон.

– Итак, каким образом мы приведем в порядок наши расчеты? – возобновил беседу Уоллис. – Я могу рассчитывать на то, что вы вернете мне мои деньги до того, пока мое дело не ликвидируется?

Стэндертон покачал головой.

– Нет, – промолвил он, – ваше дело ликвидируется уже сегодня.

– Вот как? – изумился Уоллис.

– Да, именно так, – заверил его Джилберт. – Вы достаточно награбили, чтобы отправиться на покой, а я достаточно заработал, чтобы выкупить у вас весь ваш склад ворованных драгоценностей и возместить вам убытки. Если бы вы не разыскали меня, я сам явился бы к вам с этим предложением.

– То есть, по-вашему, нам следует нынче же прекратить свою деятельность? – хихикнул Уоллис. – Вы предлагаете мне это как раз сегодня, когда я собрался совершить самое замечательное из всех своих начинаний? Вы рассмеетесь, узнав, кого я планирую обобрать на этот раз.

– С некоторых пор я утратил способность веселиться, – поморщился Джилберт. – Кого же вы намерены обчистить?

– Об этом я расскажу вам как-нибудь в другой раз, – важно ответил взломщик и, засунув руки в карманы, направился к одному из громоздких несгораемых шкафов. – Так вам понравилась наша идея с сейфами? – с усмешкой спросил он, обернувшись через плечо. – Ловко придумано, да?

– Бесподобно, – похвалил Стэндертон.

– Дела шли отлично, – хвастался Уоллис, – и это прямо-таки беда, что приходится прекращать работу. Для вашего сведения: мы продаем за год не больше шести сейфов тем, кому следует, и достаточно одному из них попасть к хорошему клиенту, как мы окупаем все издержки по предприятию. А у вас, часом, не исчезло дорогое колье с бриллиантами? Его описание не попало в руки полиции, и я очень сожалею, что причинил вам столько хлопот, – издевательски добавил Уоллис. – Впредь не стану вмешиваться в ваши семейные дела.

– Что вы говорите! – насмешливо парировал Джилберт. – Я и не догадывался, что это колье имеет отношение к кому-либо из моей семьи. Но кто-то из вас, друзья, оказался небрежным – и я подобрал колье с пола возле сейфа. Похоже, вы так спешили, пряча остальные драгоценности, что уронили колье и не заметили своей оплошности.

– Благодарю вас, – осклабился Уоллис. – Вы избавили почтенного мистера Тиммингса от искушения.

Он достал ключи и не спеша открыл сейф, о котором никто не подумал бы, что он служит тайником самой дерзкой банды воров Лондона. Каждый предмет был тщательно упакован и перевязан.

– Здесь лишь половина наших сокровищ, – пояснил Уоллис и снова запер сейф.

– Только половина? – опешил Джилберт.

– Да, половина, – повторил грабитель, – но я готов показать вам и остальные. Раз вы столько о нас знаете, чего мне скрывать?

Он вернулся в кабинет и, отомкнув вторую дверь, в сопровождении Джилберта прошел в соседнюю комнату, посреди которой стояло что-то вроде стальной клетки. На самом деле это была решетка, которой во Франции принято огораживать несгораемые шкафы и сейфы.

– Очень славное изделие, – гордо заметил Уоллис, отпер дверцу и ступил внутрь, а Джилберт – за ним.

– Как вам удалось внести ее в комнату? – спросил Стэндертон.

– По частям. Она разборная, и пара опытных слесарей соберет ее за один день.

– Так, значит, здесь помещается ваше второе отделение? – сухо осведомился Джилберт.

– В некотором смысле да, – ответил Уоллис. – Вы сейчас убедитесь в этом. Если вы пройдете в тот угол и потянете засов, то увидите нечто сногсшибательное. Мы долго охотились за этим…

Джилберт сделал два шага вперед, как вдруг уловил суть дьявольского плана. С быстротой молнии он обернулся и увидел перед собой дуло револьвера.

– Руки вверх, мистер Стэндертон, – скомандовал грабитель. – Я бы не прочь поладить с вами, но все-таки мне выгоднее провести намеченное на сегодня мероприятие. А потом можно и завязать с этим ремеслом. Ваш дядя ведь баснословно богат…

– Мой дядя! – воскликнул изумленный Джилберт.

– Ваш дядя, – повторил Уоллис, насмешливо отвесив сопернику поклон, – почтенный старик, изволит держать в одном из купленных у нас сейфов драгоценности на сумму в четверть миллиона фунтов. Там хранятся знаменитые стэндертоновские бриллианты, которые вы, очевидно, предполагали в один прекрасный день унаследовать. Признайтесь, в этом будет доля справедливости, – продолжал он, не опуская направленного на пленника револьвера, – если я ограблю вас. А потом, вероятно, и во мне заговорит совесть, и я захочу в какой-то мере возместить нанесенный вам ущерб. – Он запер дверь решетки, собираясь удалиться к себе в контору. – Вам придется посидеть тут двое суток, – заявил он на прощание, – после чего по моему приказанию вас отпустят. Это, конечно, неприятно, но на свете существуют вещи еще более неприятные. Что поделать! Приходится терпеть.

Он вышел, а через четверть часа снова появился, принеся кофейник, два термоса и пакет с сэндвичами.

– Не могу же я обречь вас на голод, – засмеялся он. – Пейте кофе, пока он не остыл. А чтобы вам не продрогнуть, возьмите вот это, – просунул он Джилберту за решетку два плотных пальто.

– Как вы предупредительны! – иронично воскликнул Стэндертон.

– Право, не стоит благодарности, – с деланной скромностью ответил взломщик.

Джилберт был безоружен, но в такой ситуации даже с пистолетом ему трудно было бы защититься. Уоллис не спускал с него дула револьвера и внимательно следил за каждым движением.

– Спокойной ночи, – ухмыльнулся он. – Если вам угодно известить свою жену о том, что нынче вы не вернетесь домой и что вас задержали в Сити кое-какие дела, я охотно отошлю ей записку.

Он протянул пленнику лист бумаги, перо и конверт.

Джилберт быстро набросал несколько извинительных фраз, вложил письмо в конверт и заклеил, не сообразив, что Уоллис, по всей видимости, пожелает его прочесть.

– Простите за поспешность, – сказал он. – Вы, конечно, вскроете конверт, если захотите.

Тот отрицательно покачал головой:

– Если вы мне обещаете, что там нет ничего предосудительного, то я вам верю.

С этими словами он покинул узника.

Генерал Джон Стэндертон был вспыльчив и раздражителен: дело в том, что всю свою сознательную жизнь он провел в Индии – стране, испортившей немало характеров. Он остался холостяком и коротал дни в имении, которое приобрел лет двадцать назад. Слуг он держал немало, и недоброжелатели шептались, что он кормит всю эту ораву только для того, чтобы иметь возможность кого-нибудь шпынять. Те же недруги утверждали, что он ежегодно меняет своего поверенного и что ни один банк не устраивает капризного старика.