– Это менее всего свойственно ему, – уверенно ответила та.

– Но разве не странно, что он послал подобную телеграмму? – продолжал дядюшка. – Что мне предпринять? Вызвать местных полицейских? Так они кретины. Все понятно: нам надо самим ночевать в библиотеке. Она очень уютная. Надеюсь, вы не возражаете?

Все согласились и поднялись с сэром Джоном по лестнице. Библиотека и впрямь была просторной, красиво убранной комнатой, однако не свидетельствовавшей о наличии у генерала страсти к чтению. В книжном шкафу стояли только «Британская энциклопедия» и несколько путеводителей. Окна выходили на террасу – лишнее основание для того, чтобы серьезно отнестись к предупреждению Джилберта.

– Опусти шторы, – велел генерал лакею, – и ступай. – Слуга выполнил приказ и удалился, а сэр Джон открыл сейф и проверил его содержимое. – Слава богу, – облегченно вздохнул он, – все на месте. Эта телеграмма действует мне на нервы. Я никогда не думал, что мой племянник – паникер.

– Вы ошибаетесь, – покачала головой Эдит. – Я, как и вы, пока не нахожу объяснения данного инцидента, но мой муж не из тех людей, кто понапрасну поднимает тревогу.

– В таком случае обстоятельство принимает загадочный характер, – ответил генерал. – Оставайтесь у меня, пока Джилберт не явится сюда и не разъяснит нам, что за спектакль он устроил. Между прочим, вы – первая представительница слабого пола, находящаяся в моих покоях.

– Почему же вы не допускаете женщин в свой дом?

– Не терплю приторных нежностей и сюсюканья. Люблю грубую правду. Пусть лучше меня посылают к черту, чем фальшивыми речами о любви и сочувствии вымогать из меня деньги. Я не нуждаюсь в сладостях – я из породы стоиков, которые даже горькие микстуры принимают без сахара.

– Большинство людей не походят на вас, – улыбнулся доктор, – вследствие своей чувствительности к грубостям жизни.

– В таком случае они дураки.

– На этот счет существуют разные мнения, – задумчиво возразил Кассилис. – Я, например, симпатизирую людям, которые опасаются голой правды и не позволяют оглушить себя ею, словно камнем по голове. Если хотите, я расскажу вам об одной необычной встрече.

– Что это? – вдруг воскликнул генерал.

– Как будто бы шорох, – прошептала Эдит.

– Мне показалось, что-то ворохнулось у окна, – сказал Стэндертон. – Но вы говорите, доктор, мы слушаем.

– Несколько месяцев назад, – начал он, – ко мне явился пациент, по виду благородного происхождения и явно не житель Лидса, поскольку в нашем городе его никто не знал. На основании этих данных я сделал вывод, что этот молодой человек из Лондона. У него образовалась маленькая ранка в полости рта, и его пугала перспектива заболеть раком. Он объяснил, что ему нежелательно обращаться к своему домашнему врачу, поэтому он приехал ко мне. Я осмотрел его и нашел вполне здоровым, но он настаивал на более тщательном обследовании, и я обещал проанализировать частичку его ткани под микроскопом.

– Что за кошмар вы рассказываете! – передернуло Эдит. – Мне не по себе.

– Прошу прощения, но больше ничего страшного в этой истории не будет. Я пообещал ему сообщить о результате анализа и попросил его оставить мне свой адрес. Он отказался и в целом производил впечатление человека нервозного. «Я знаю, – сказал он, – что я трус, но мне хочется узнать истину в необычной форме».

– Какую же форму он избрал? – заинтересовался старый генерал.

– Похоже, он музыкант, – признался доктор, и Эдит напряженно уставилась на него, – или истинный меломан, потому что он вручил мне два незапечатанных письма на адрес одного пожилого лондонского скрипача.

Комната поплыла перед глазами Эдит. Лицо ее побледнело, руки задрожали.

– Что же в них содержалось? – пролепетала она.

– Оба имели одинаковый текст за исключением следующего различия: первое предлагало музыканту в назначенный час и в назначенном месте сыграть прелюдию фа минор Шопена, второе – исполнить «Весеннюю песню» Мендельсона. Здесь-то и начинается трагедия, – многозначительно поднял палец доктор. – В случае, если у пациента обнаруживался рак, мне поручалось отослать письмо, в котором упоминалась прелюдия фа минор.

Повисло глубокое молчание, нарушаемое только прерывистым дыханием женщины:

– И что же?

– По оплошности, – продолжал доктор, – я отослал не то письмо, что следовало, а второе сжег.

– Значит, он не болен? У него нет рака? – вырвалось у Эдит.

– Нет. Но я не знаю, кто этот пациент, и не могу отыскать его, чтобы извиниться и сообщить правду. Я тем более виню себя в ошибке, что тот молодой человек в ту пору собирался жениться. Он сказал мне: «Если мои опасения подтвердятся, а я женюсь, то оставлю свою супругу без средств к существованию». И еще он спросил меня: «Как вы считаете, вправе ли тот, кто обречен на смерть, совершать преступления, чтобы обеспечить свою возлюбленную?»

– Теперь мне все ясно, – прошептала Эдит.

– Опять кто-то шевелится за портьерой, – перебил ее генерал, вскочил с места и бросился к окну, за ним – Джек Франкфорт.

В одну секунду они отдернули штору и увидели в проеме Джилберта Стэндертона с землисто-серым лицом. Он смотрел куда-то в пространство невидящим взглядом, руки его дрожали.

– Доктор ошибся, – пошевелил он помертвевшими губами. – Боже правый!

Месяц спустя Джилберт Стэндертон в самом наилучшем расположении духа вернулся к обеду из Министерства иностранных дел.

– С тобой хочет поговорить какой-то господин, – сказала ему жена.

– Наверное, поверенный, – ответил Джилберт и, увидев гостя, тепло приветствовал его: – Хелло, Браун, я вызвал вас вот по какому поводу. В Америку недели две назад прибыл англичанин, которому я должен примерно восемьдесят тысяч фунтов, и я желал бы рассчитаться с ним.

– Как скажете, мистер Стэндертон, на вашем банковском счете достаточно средств, чтобы расплатиться, не прибегая к продаже акций.

– Вот тут я набросал вам кое-какие детали по моему поручению. Получателей двое. Одного из них зовут Смит, имя второго записано на этом листе. У них имеются компаньоны, с которыми они сами решат все вопросы.

– Я не успел поздравить вас с благополучным исходом вашего предприятия. О вас говорит весь город. Это вам лондонцы обязаны тем, что вы избавили нас от шайки Уоллиса и дали возможность вернуть законным владельцам все, что у них украдено. Как удачно, что в конторе преступников возник пожар, а к вам вовремя прибыла помощь!

– Да уж, – усмехнулся Джилберт. – К счастью, пожарные меня заметили, прежде чем пламя охватило все.

– Вам не приходилось видеть в лицо этого Уоллиса? – полюбопытствовал поверенный.

– Почему вы спрашиваете? – враз насторожился Джилберт.