А Кротков уже оседлал любимого конька и, набрав в легкие побольше воздуха, начал очередное программное выступление:

– Сенатор трактовал идею разрыхления и разрушения репрессивно-исправительной машины, совершенно обойдя самое актуальное, злободневное и политически наиболее существенное в борьбе против анархизма, а именно – отношение народной революции к государству и вопрос о государстве вообще!

– Может, не будем терять время, вы бы просто сказали мне название первоисточника, который собираетесь цитировать, а я потом на досуге ознакомлюсь, – язвительно перебил Турецкий. Он успел заскочить-таки в ведомственную библиотеку и после непродолжительных поисков убедиться, что предыдущая тронная речь его оппонента была почти дословно слизана с работы Ленина «Государство и революция».

Кротков не обиделся:

– Если вас не интересуют побудительные мотивы, давайте поговорим о доказательствах.

– Попробую угадать… вы его заперли в темной комнате и читали ему вслух классиков марксизма часа три, пока он не умер от разрыва сердца.

– Нет. Я его отравил.

Это уже было новостью.

– Чем же, если не секрет?

– Ядом нервно-паралитического действия, разработанным в наших секретных лабораториях.

– И вы можете это доказать?

– Доказывать – это ваша работа, но могу вам помочь. Яд Сенатор не принимал внутрь, поражение произошло через кожу. Я могу назвать адрес лаборатории.

– Что-нибудь еще? – Турецкий недоверчиво покосился на Кроткова, но адрес все-таки записал.

– Я вижу, вы мне не верите, и напрасно. На сегодня, если можно, давайте закончим, я утомился и хочу собраться с мыслями. А когда вы все проверите и убедитесь в моей искренности, с удовольствием продолжим.

И Турецкому волей-неволей пришлось проверять.

Лечащий врач Сенатора, изрядно запуганный домодедовской братвой, только после длительного допроса признался, что свидетельство о смерти он подписал прямо в своем кабинете и тела покойного даже не видел. Но аневризмой Сенатор действительно страдал, так что все может быть. Хотя что-то слишком много «сердечников» за последнее время…

Турецкий вынес постановление об эксгумации трупа Сенатора. И тут ему пришлось столкнуться с непонятно откуда взявшимися фанатами, которые избрали местом своих шабашей могилу усопшего. Были это недоловленные домодедовские братки или грабители могил, он так и не выяснил. Они ни в какую не желали убраться с кладбища, угрожая, что милиции придется добираться до трупа Сенатора только через их трупы. В конце концов срочно вызванный отряд ОМОНа разогнал фетишистов, и гроб из красного дерева с позолоченными ручками извлекли из промерзлой земли.

Судмедэкспертиза, а позднее и судебно-биологическая экспертиза подтвердили, что Сенатор действительно был отравлен и аневризма здесь ни причем. На выяснение состава яда требовалось довольно длительное время. Специалисты-химики установили, что яд попал в организм через кожу. То есть признание Короткова не опровергалось.

У Турецкого голова шла кругом. Если Кротков не врет насчет Сенатора, то, может, и про Уткина – правда?! И вся их «Пантера» не там копает. А вдруг действительно существует эта «Новая народная воля»? Почему «АУМ-Синрике» может травить людей пачками, а наши «народовольцы-2» не могут? Чем они хуже? Предчувствуя самое худшее, Турецкий с бригадой, доукомплектованной снаряжением для работы с боевыми отравляющими веществами, отправился по адресу, названному Кротковым.

Когда они в своих изолирующих костюмах, пыхтя изолирующими противогазами, ворвались в нежилой с виду двухэтажный дом, на голову им рухнула целая лавина… голубиного дерьма. А придурковатый бомж, который лопатой сбрасывал помет, после хорошей дозы тумаков объяснил, что никакой ни подпольной, ни надпольной лаборатории здесь нет и не было и живет он один с голубями, а незваных гостей всегда встречает одинаково.

А Кротков снова просился на допрос. Но Турецкий остался глух к его просьбам. Он ждал заключение химиков о составе отравившего Сенатора вещества.

– Но зачем Кротков затягивает следствие? – занудствовал Школьников. – Просто так, из любви к искусству, или он ждет, что сработает система и за него начнут ходатайствовать, или покуда он тянет волынку, кто-то обработает свидетелей по делу Гнедковского и у нас опять на него ничего не останется? «Депутат мафии» Герасимец пока не протянул руку братской помощи, почему? Либо он чего-то боится, либо выжидает. Чего? А может, за Кроткова как раз должен заступиться кто-то более влиятельный и высокопоставленный…

– Но если таковой имеется, – возразил Турецкий, – то почему он позволил сдать целую группировку? Может, покровитель был, а теперь его не стало? Умер… убили?

– То есть это Уткин? Да возможно ли это?!

– Но с другой стороны, может, Кротков неспроста водил нас вокруг Уткина? Или это совпадение? Нет, совпадение в том, что я думаю в первую очередь об Уткине! В конце концов, мало ли кто мог умереть, заболеть, отойти от дел?! Давай, Семен, попробуем решить другой вопрос: кто и зачем сдал группировку? Кому это выгодно и кому это по силам? Никто из «сенаторских конгрессменов», претендовавших на освободившееся кресло, братву сдавать бы не стал. Сдали бы Кроткова… или скорее убрали бы и на том остановились.

– А конкуренты?

– В принципе могли бы, но откуда у них документы, свидетельские показания и прочее? На них, разумеется, может работать кто-то и в милиции, и в прокуратуре, и в суде…

– Но эти люди должны быть из разных ведомств и работать скоординированно и систематически в течение долгого времени, что представить себе просто невозможно! Или это передел сфер влияния среди покровителей бог его знает на каком высоком уровне? А мы здесь у себя внизу наблюдаем его отголоски. Но даже если я постиг тайный смысл вещей, махать шашкой на таких высотах все равно что гулять по радиоактивной трясине с заминированными кочками. – Школьников, прихлебывая кофе, подошел к окну. За стеклом надтреснуто стонали деревья и разводили ветвями в стиле ню. «Интересно, почему у Турецкого грязь на оконном стекле серая, а у меня коричневая?» Школьников упал в кресло и, особо не напрягаясь, заснул.

Через полтора часа пришел ответ из химико-биологической лаборатории: было применено вещество из разряда бинарных ядов, подобного рода бинарное оружие разрабатывалось под эгидой КГБ, в кустарных же условиях производство невозможно.

А значит, Кротков врал от начала и до конца. И Турецкому предстояло разъяснить, откуда он узнал подробности.

– Семен!!! – заорал Турецкий. – Немедленно выясняй в своем ведомстве, кто и когда имел доступ к этой лаборатории КГБ. И самое главное – найди мне наконец бумаги Уткина! У нас уже не осталось времени на ошибки.

С л е д о в а т е л ь. Вы продолжаете утверждать, что отравили Сенатора?

К р о т к о в. Да. До смерти отравил.