Джейкоб готов был взорваться истерическим смехом.

– Болван. Она играла тобой, приблизила к себе лишь для того, чтобы настроить против меня, чтобы разрушить нашу семью и разобщить нас.

– Уже давно всё разрушено, отец. Ещё тогда, когда умерла мама, а, может, и раньше. Ни ты, ни я никогда не пытались жить дружно, а, значит, нечего винить в нашей вражде ни в чём неповинную женщину.

– Она так сильно вскружила тебе голову? Наболтала про фонд, про Клару Рив и дурака Бигота? А ты поверил недалёкой бабе и поставил под сомнение дело своего отца?

– И не ошибся. Ты намеренно молчал и делал так, как тебе нужно. Знал, кому мать предназначила деньги фонда, не мешал ей, позволил подготовить все бумаги, а потом подкупил гнилого Крокенса, заставил его прикрыть контору, навсегда замолчать, а деньги распихал по своим карманам. Ведь всё было именно так?

Джейкоб ухмыльнулся.

– А я думал, ты только девок можешь за грудь мять... А теперь, дорогой сын, остынь и подумай на трезвую голову. Ты готов просто так подарить львиную долю нашего состояния девке, чьё имя слышишь первый раз в жизни? Ты даже не видел её! Чем она заслужила такую щедрость? Наша семья веками создавала то, что мы имеем, складывала кирпичик к кирпичику, а обычная нищенка, без имени и без рода, придёт и в одночасье получит всё только потому, что так захотела твоя мать?

– Зато тебе, видимо, отлично известно, кто она такая, раз ты так смело говоришь о её низком положении.

В эту минуту Джейкобу вдруг стало ясно, что он сильно недооценивал сына.

– Допустим, – выдавил он. – Допустим, я знаю, кто она такая. Что дальше? Ты потребуешь у меня детали и рванёшь к ней, чтобы положить к её ногам богатство? Дурак. Ты станешь посмешищем в глазах всего общества. Тебя будут обходить стороной, и перед тобой будут закрываться двери. Ты лишишься всего. Подумай хоть раз, что ты оставишь своим детям после своей смерти. Может, тогда твоё рвение уже не будет столь бездумным. Надеюсь, ты меня понял.

– Я тебя понял, – проронил Тим. – И я действительно не знаю, кто такая Клара Рив, и не понимаю, почему мать была к ней столь добра. Возможно, на то была своя причина, но сейчас меня заботит другая женщина. И я здесь, чтобы договориться с тобой. Если тебе нравится обманывать других – продолжай! Но не тяни меня и Малесту в это болото. Отпусти её, и я забуду наш разговор.

Джейкоб ревниво прищурился.

– Ещё есть варианты?

– Иначе я за себя не отвечаю.

Джейкоб обогнул экипаж и распахнул дверцу.

– Как видишь, её здесь нет, – хмыкнул он и подцепил пальцами трость, оставленную на сидении.

– Куда ты её дел? – В голосе Тима поселилась паника. – Говори.

Крепко сжав трость в руке, Джейкоб сделал несколько шагов и встал за спиной сына.

– Хорошо же она тебя охмурила... А ведь, если подумать, обычная баба...

Тим резко обернулся и тут же получил удар тростью в живот. Согнувшись от боли, тряхнул головой и попробовал разогнуться, как второй удар пришёлся на спину и ещё один сбил с ног. Оказавшись на земле, Тим сплюнул попавшим в рот песком и посмотрел на возвышающегося над ним отца. Лицом тот был строг и намерениями серьёзен.

– Этой штукой я могу размозжить тебе голову, – сказал Джейкоб, приставив металлический конец трости ко лбу сына, – и я это сделаю, если ты не остановишься.

– Она не любит тебя. Ты ей противен.

– И что? Разве мне нужна её любовь? Если бы была нужна, я бы на ней женился, а не завёл её к себе в спальню обманом.

– Зачем же ты это сделал?

– А затем, мой дорогой сын, что, сколь бы красива ни была женщина, с ней нельзя появиться в нашем глубоко консервативном обществе, если у отношений нет официального статуса. Кто бы тогда поверил, что она имеет отношение к семейному фонду? Кто бы согласился выписать тому фонду хоть один крохотный чек?

– И ты заставил всех поверить, что она твоя законная супруга? Организовал церемонию, а потом уничтожил все записи о браке?

– Я не мог позволить, чтобы даже мизерная часть нашего состояния вдруг оказалась в руках уличной дешёвки. Я и так подарил ей слишком много всего, включая платья и дорогие украшения. Только за это она должна целовать мне ноги, а не разыгрывать из себя опороченную леди.

– Ты поступил подло.

– И мне придётся поступить ещё подлее. – Джейкоб замахнулся тростью. – Прости, Тим, но ты слишком много знаешь...

Однако Тим был начеку. Резко вскочив на ноги, он с криком набросился на отца, повалил его на землю, и оба принялись барахтаться в пыли. Обомлевший кучер спрыгнул с козел и скрылся в лесной чаще, неистово крестясь и мысленно давая себе обещание больше никогда не соваться в Девонсайд и к этой семейке, в которой посреди ночи отец и сын убивают друг друга.

Десятки мелких и острых камешков впились Тиму в спину, стоило Джейкобу одержать верх и припечатать сына к земле. Его сила была удивительной, и Тиму оставалось только брыкаться и пытаться разжать пальцы отцовских рук, которые уже сдавили шею. Выходило плохо, и Тим сумел глотнуть воздуха только, когда отец сам это позволил и ослабил хватку. Однако уже в следующую секунду его кулак пришёлся на висок Тима. Перед глазами помутнело, а когда Тим пришёл в себя, то отец уже шарил рукой рядом с собой, пытаясь нащупать откатившуюся в траву трость.

Собравшись с силами, Тим попробовал столкнуть с себя отца, как вдруг тот взвизгнул, словно собака, которой наступили на хвост, и повернул голову в сторону. Вместе с ним повернулся и Тим.

Колыхавшаяся на ветру юбка впечатления не произвела, зато широкий каблук, впечатавший ладонь Джейкоба прямо в землю и давивший с таким рвением, словно желал раздробить кости на мелкие кусочки, заставил на мгновение забыть обо всём, даже о боли. И не только Тима. Изумленный Джейкоб бестолково дёргал рукой, пытаясь высвободиться, но в это мгновенье раздался глухой звук. Джейкоб тут же обмяк и шмякнулся на сына, закатив глаза.

Тим облегчённо выдохнул, закашлялся, а после напрягся, скинул с себя отца, поднялся на локте и сплюнул кровью.

Над ним стояла Малеста. Растрёпанная, в местами порванной одежде и даже с камнем в руке, который она тут же бросила в песок, она всё равно была прекрасна и походила если не на королеву, то на лесную фею, вышедшую из чащи, чтобы прийти на помощь. И правильно было бы броситься к её ногам и поблагодарить за спасение, но Тим, всё ещё неистово кашляя, приложил пальцы к шее отца и нащупал пульс.

– Он дышит, – выдавил он.

– Простите, – только и смогла прошептать Малеста и осела рядом на песок. – Я чуть не лишила вас отца.

– Для вас это, видимо, дело привычное – бить по голове всякого, кто вам не нравится.

Малеста вяло улыбнулась и провела дрожащей рукой по перепачканному в крови и песочной пыли лицу Тима.