– Нет, я не буду. – Аля отвела Олину руку с бутылкой.

Та махнула рукой – дескать, что с тебя взять, и выпила весь стакан.

– Ну а теперь колись, монашка! С кем и вообще? Ментяра твой, участковый? А что, хорошая партия! Блат везде и знакомства. Что там еще? Зарплата, правда… – Оля притворно вздохнула. – Так и это ничего. Они взятки берут, не волнуйся. Голодным мент не останется. Да и у тебя зарплата, у бабки пенсия. Хату дедову сдаешь – справитесь!

– Не сдаю, – усмехнулась Аля. – Хату дедову уже не сдаю.

Оля приподняла брови.

– А что так? От бабки съезжаете? Будете жить своей молодой семьей? Ну и правильно, Алька! Молодец! Бабка свое пожила, теперь наше время!

– Не в этом дело. И бабушка тут ни при чем. – Она помолчала. – Ладно, скажу. Не участковый, Оль. Любимый мой не участковый, а совсем другой человек.

– Молодец, Добрынина! – заплетающимся языком ответила Оля. – Ну их, ментов! Говно, а не люди, ты мне поверь.

– Разные. Разные они люди. Как и все остальные. Ну ладно, не о том. Так вот, – Аля загадочно улыбнулась и на минуту запнулась. – Это Максим!

– Максим? А что, хорошее имя. Максим так Максим.

– Ты не поняла, – Аля почему-то перешла на шепот. – Это Максим Родионов, моя первая любовь, внук Муси! Ну Муся, Кратово.

Оля хлопала глазами, как немецкая резиновая кукла.

– Ро-ди-онов? – по складам произнесла она.

– Ну слава богу, дошло! – рассмеялась Аля. – Представь себе, да!

Оля ошарашенно молчала.

– Ну ты даешь, подруга! – наконец выговорила она. – Такого чувака ухватила! Он же красавец, этот Родионов! Бабы от него мрут, как мухи.

Аля загадочно улыбалась.

– Но, Аль! Он же… Да гад он порядочный, ты же знаешь! Баб вообще за людей не считает. Стряхивает их, как жуков с пиджака. Сколько их тут, на этой кухне, ревело! Ну и вообще, Добрынина. Бездельник он и лентяй. К тому же бомжара – живет на своей даче-кляче, а дачка давно тю-тю! Не дача, а развалина. Вот что он там делает? Может, роман пишет? Такой, на века? Картины рисует? Да вроде бы нет. Талантов за ним не замечено… В город только наездами – то денег перехватит, то чтобы кого-нибудь трахнуть. И это тебе надо? Это же пропасть, Аль! Яма без дна. Рухнешь и не выберешься! Он таких девок через колено ломал – куда тебе! Мой Олежка тоже дерьмо еще то… Но он хоть при бабках: тряпки, кабаки и все остальное. Нет, Аль, ты не права. Валить тебе надо. Валить от него, и подальше. Семью ты с ним не создашь – это смешно. Будешь поить, кормить, носки его вонючие стирать. А потом все, бай-бай, Алевтина! Да и вообще, – Оля с сомнением посмотрела на Алю. – Ты, Добрынина, уж извини, не в его вкусе. Так, перекантоваться. Бабы у него знаешь какие? Не знаешь. А бабы у него, Алька, как на подбор! Не нам, подруга, чета.

– Все, Оль, – Аля встала со стула. – Тема закрыта. Что там у нас и как, мы разберемся. Да и я взрослая девочка. Все, я пошла. Извини. И еще, – Аля помолчала, – не говори никому, ладно? Даже Олегу!

– Ладно, как скажешь. Ему вообще все до фонаря, включая меня. Только запомни мои слова – будешь страдать. От таких, как твой Родионов, одни слезы. А насчет «взрослая»… Какая ты взрослая? Ты же ребенок! И опыт твой – тьфу! С комариную душку! А кто-нибудь видел ее, комариную душку?

Аля вышла с кухни. Ну вот, пообщались. Зря она проболталась. Зря. У Ольки вообще длинный язык, да и куча общих знакомых… Хотя что ей эти знакомые? Да и все остальные? Ей на всех наплевать! На всех! Кроме, конечно, бабушки и Максима.

С переездом Максима в Москву времени у Али почти не было.

Старалась хотя бы через день появиться на Юго-Западе.

Приезжала и заглядывала ему в глаза: рад он ей?

При виде нее глаза загораются. Прижимает к себе и долго не отпускает. Нюхает волосы, утыкается носом в шею. Выходит, скучает?

С работы Аля всегда звонила, узнать, есть ли у него дела и приезжать ли ей. Максим отвечал сразу, без минуты раздумий:

– Когда ты будешь? Сколько у тебя сегодня уроков?

И Аля неслась к нему с одной мыслью: через час я его увижу!

Пропустила два педсовета – незамеченным это не осталось.

Директриса появлялась в школе редко – по-прежнему много болела. Но и на заслуженный отдых не уходила.

Аля слышала разговоры: «Как же, уйдет! Такие своими ногами не уходят. И выпереть ее не выпрут – участница войны, орденоносица. Так и будет небо коптить. А что ей дома-то делать? Ни мужа, ни детей, ни внуков. Одна работа всю жизнь, любимые слова: я все отдала этой школе!»

Виктория, злющая из-за неясной ситуации, бегала по коридорам и совала нос во все – торчала на открытых уроках, смущая детей и преподавателей. Приходила на родительские собрания и делала учителям замечание.

Торчала в школе от зари до зари, уходила, кажется, последней.

«Странно, – думала Аля – да, всем понятно – выслуживается. Хочет на место директора. Но чтобы так рьяно? Да и важный муж наверняка бы помог. Просто не сдвинуть сейчас директрису никакими связями и силами. Ну и вообще у Виктории муж, дочь. А она торчит здесь как прикованная и никуда не торопится».

Хаживали разговоры, что на место директора пришлют из роно своего человека. Кто это будет – загадка. Правда, хуже Виктории вряд ли… В общем, ни шатко ни валко.

Однажды Виктория вызвала Алю к себе.

Постучавшись, Аля вошла. Завучиха, сидя за директорским столом, что-то писала. Подняла глаза:

– А… это вы… – И снова в бумаги.

Аля без приглашения присела на стул. «Хамка, – подумала она. – Противная хамка. Кажется, я ее ненавижу».

Виктория наконец захлопнула папку с бумагами, аккуратно отложила ее в сторону и уставилась на Алю, словно впервые увидела.

Аля стойко не отводила глаз. «А все-таки красивая она, – подумала Аля, – точеные черты лица, зеленые глаза, нос прямой, тонкий. Губы, скулы. Шея красивая, кожа. Только очень много косметики. И ногти ярко-красные, длинные, острые, хищные. Только банки консервные вспарывать.

Серьги красивые, кольца. А костюмчик? Вообще красота – нежно-голубой, с атласной лентой по краям. И синие туфли.

В актрисы бы ей с такой внешностью и характером – стерв играть. Отменно бы получилось».

– Алевтина Александровна, – четко и неспешно произнесла завучиха. – Вы пренебрегаете своими должностными обязанностями. И это случается постоянно. Увы.

У Али брови взлетели.

– Я? – растерялась она. – Вы что-то путаете!

– Путаю? – Виктория с радостью ухватилась за это слово. – Я путаю? Нет, дорогая! Это вы подзабыли! Очевидно, у вас проблемы с памятью?

Аля сидела красная как рак, как нерадивая ученица перед строгим учителем.