верфях и только 32 % на государственных (остальные закупали за границей). К тому же успешные действия японской эскадры в Средиземном море значительно повысили авторитет национальных судостроительных компаний, что привело к получению новых заказов. В 1917 г. всего за пять месяцев на японских верфях построены 12 эсминцев для Франции. Их передали французским силам в Средиземном море.

А по мере усиления роли военного флота в политике Японии росло и влияние Исаму Такэситы. Одержимый идеей мести России, именно он настоял в Париже, чтобы «японцы согласились сотрудничать с союзниками в поддержании порядка в Сибири», приняв положение, что «ни одна из стран коалиции не может присвоить себе определяющий голос в вопросе получения концессий и других интересов в этом регионе»[856]. Поэтому, называя нас «ненасытной Россией», министр иностранных дел Японии Кикудзиро Исии явно перепутал страны[857].

Но это все еще впереди…

Завершив первичный просмотр и сортировку документов, Такэсита, верный своему незыблемому правилу все контролировать лично, выключил настольную лампу, накинул плащ и хорошо памятными ему переходами крейсера «Идзумо» поднялся наверх. Войдя на главный командный пост и выслушав рапорт дежурного, взглянул на часы и понял, что наступили вторые сутки похода. В вахтенном журнале уже была проставлена новая дата — 11 января 1917 г. — и отмечено, что командир отряда поднялся на командный пост.

Услышав на мостике команду вахтенного офицера рулевому об очередной смене курса, адмирал как бы про себя слегка ухмыльнулся, считая эту предосторожность в данной ситуации уже излишней. Кто-кто, а он точно знал, что у германского флота в этом районе мирового океана нет подводных лодок. Все они сосредоточены куда ближе к европейскому театру военных действий и у атлантического побережья США. Но порядок есть порядок, и следовать ему надлежит неукоснительно: все же корабли выполняют боевую задачу.

Контр-адмирал Исаму Такэсита прекрасно представлял предстоящий маршрут похода. Ему уже доводилось здесь ходить. Он вышел из боевой рубки на открытую часть мостика. Сразу в грудь ударил мощный поток ветра, отбросив полы плаща. Море было неспокойным, но волна и ветер вполне умеренными. Такэсита хорошо знал и любил этот крейсер. Здесь ему знакомо почти все, хотя и прошло столько лет с тех пор, как он впервые поднялся на мостик «Идзумо» в качестве командира[858]. Ведь именно ему тогда, в 1909 г., поручили нанести визит вежливости в США, приняв участие в военно-морском фестивале по случаю 140-летия Калифорнии. В тот раз «Идзумо», помимо Сан-Франциско, посетил еще несколько портов, где на его борт поднимались многочисленные любопытные американские обыватели и политики. Каждому тогда хотелось посмотреть, как же выглядит и что собой представляет грозный японский военно-морской флот, совсем недавно одержавший столь ошеломляющие победы над многовымпельными российскими эскадрами[859].

А команде было что порассказать сгорающим от нетерпения узнать подробности американцам, ведь броненосный крейсер «Идзумо» непосредственно и активно участвовал в боевых действиях на море в ходе русско-японской войны, в частности, в нападении на Порт-Артур, в боестолкновении у Ульсана 14 августа 1904 г. и даже в печально памятном для нас Цусимском сражении[860]. Конечно, японцы не рассказывали восторженным экскурсантам, что в ходе обстрела Владивостока 6–7 марта 1904 г. отрядом из семи крейсеров, в состав которого входили, в частности, «Идзумо», «Ивате», «Якумо»[861], были выпущены по жилым кварталам города сотни снарядов крупных калибров. И первый залп в качестве флагмана дал именно «Идзумо». Единственной подтвержденной жертвой обстрела стала беременная женщина — мать четверых детей: ее убило осколком снаряда главного калибра с «Идзумо».

Для американской же праздной публики крейсер сам по себе являлся как бы свидетелем тех грозных сражений: боевые отметины от русских снарядов хорошо просматривались даже после ремонта и тщательной покраски. Но они в глазах восхищенных американцев, для которых вершиной броненосного сражения на море была перестрелка между «Монитором» и «Виргинией» в марте 1862 г., в ходе гражданской войны между Севером и Югом, скорее были украшением боевого корабля, как шрамы на лице у опытного солдата, чем изъяном в его сверкающем по случаю торжественной миссии виде[862]. Именно тогда произошло знакомство Такэситы с лейтенантом американского флота Алленом Ридом[863], оказавшим ему впоследствии столько услуг.

Такэситу ждала масса дел. Именно по этой причине плановый срок похода в месяц, который ему предстояло провести на борту крейсера в открытом море, Исаму совершенно не раздражал, а, скорее, успокаивал: у него был запас времени, чтобы тщательно изучить все имеющиеся документы и хорошенько обдумать детали предстоящей ему миссии в США. Но сначала следовало прийти в Ванкувер.

Но оставим пока японского адмирала наедине с его мыслями. И перейдем от авторской фантазии к конкретным фактам и документам. Однако я твердо уверен в одном: Такэсита мог так думать, ибо перед ним стояла задача договориться с американскими политиками и адмиралами о том, что делать с тяжело больной Россией. И японцы были непоколебимо убеждены: это их исторический шанс установить контроль над Сибирью. Упускать его никак нельзя. А помешать им могут только американцы. И тут самураи допустили главную ошибку, ибо никак не могли поверить, что не даст им это сделать русский народ, а не Вашингтон. А пока в Токио готовились к большой поживе за счет временного пока еще союзника. И одним из важных элементов, двигавших всю систему, служил Исаму Такэсита…

И вот наконец-то 10 февраля 1917 г. контр-адмирал Такэсита доложил морскому министру о прибытии в Эскуаймолт. 12 февраля груз благополучно был передан официальным представителям канадских властей[864]. Вскоре эту информацию подтвердили в Банке Англии и Казначействе, а правительству Японии, хотя и не сразу, а после продолжительных препирательств между британскими ведомствами, все же перевели 65 тыс. ф. ст. на покрытие расходов по доставке золота в Канаду[865].

Пожелало получить причитающиеся ему деньги и правительство Канады, выставив Банку Англии счет на 299 086 долларов и 73 цента за обработку и транспортировку золота, поступившего в интересах метрополии[866].

По признанию министра финансов Канады сэра Томаса Уайта[867], которое он сделал, сохраняя конфиденциальность, через несколько лет после проведения данной операции, «это была самая большая партия золота, когда-либо доставленная в страну». Еще бы: 14 000 слитков, или около 128 т чистого драгоценного металла, для транспортировки которых в Оттаву потребовались 12 специальных вагонов. Выходит, что только за одну ходку из страны вывезли такое количество золота, которое добывалось во всей России накануне Первой мировой войны примерно в течение трех с половиной лет! Так как же не любить Барка англичанам после этого? Ведь уже всем на Западе