Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 82 83 84 85 86 87 88 89 90 ... 185
Перейти на страницу:

Между тем после тех первых выстрелов больше ничего не было слышно.

Среди всякого снаряжения, которое было у Мухи, имелся и бинокль. Он, однако, не был военным трофеем, этот небольшой прибор принадлежал лично ему. В прошлом он брал его с собой в театр и с галерки наслаждался всевозможными спектаклями — в частности «Тоской» с Петролини и Лидией Джонсон, к которым он питал особую слабость. Сейчас, ведя эту дискуссию, Муха то и дело выходил за дверь и водил своим биноклем по горам. И для всех них явилось большим сюрпризом, когда, опережая все их прогнозы, в окулярах бинокля возникла вся группка отлучившихся в полном составе. Она вышла из кустов не более чем в ста метрах от тропы и, пройдя через долину, стала подниматься к хижине. Впереди шли рядком Туз и Квадрат, за ними следовал Тарзан, тащивший порванный и забрызганный кровью мешок, перевязанный веревкой. Сзади всех, на некотором отдалении шагал Петр. Кроме битком набитых вещевых мешков, каждый из них тащил какой-то добавочный груз. По прибытии они сложили все это в хижине, кроме погибшего в перестрелке поросенка, которого Тарзан вызвался освежевать в лесу. Они принесли керосин и продукты — кукурузные лепешки, сыр, соль. Кроме того, в вещмешках оказались высокие армейские ботинки, плащ-палатки, два немецких пистолета вместе с портупеями, зажигалка и фотоаппарат «Контакс». Тотчас Дечимо лихорадочно засуетился и стал примерять немецкие ботинки. В хижину вошел и тут же к ним подключился Гарри. Он в восторге повторял:

«Велье-ко-льепно! Велье-ко-льепно!»

Он еще не вполне проснулся. «Великолепно» — это было одно из немногих итальянских слов, которые он успел выучить. Он ведь и в самом деле был англичанином, бежавшим из-под стражи при обстоятельствах, которые были под стать эпизоду из фильма — при побеге он умудрился забрать обратно даже собственное личное оружие! К отряду он присоединился совсем недавно. Ему тут же были выданы трофейные часы.

В это время тела трех немцев, забросанные ветками и землей, лежали в яме на обочине тропы, в двух третях пути к вершине. Квадрат и Петр вдвоем выполнили эту невеселую работу. И когда они, двигаясь напролом, пробрались через заросли и встретились с Тузом и Тарзаном, все уже совершилось. Однако же никто из двух триумфаторов не имел охоты разговаривать о случившемся. У Петра глаза были совсем безжизненные, лицо осунулось и подурнело от неимоверной усталости. Едва сняв с плеч вещевой мешок, он ушел в рощицу за хижиной, рухнул на траву и в то же мгновение заснул, дыша широко раскрытым ртом, словно наркоман, накурившийся опиума. Квадрат уселся на пол в углу хижины и сжался в комочек, жалуясь на упадок сил и на то, что не чувствует ни рук, ни ног. Лицо у него было необычно бледным, казалось, его вот-вот стошнит; глаза у него были воспалены. Он сказал, что есть ему не хочется, и говорить тоже неохота, и в сон его не клонит. Он просто отдохнет немного, посидит вот так в сторонке, и недомогание тут же пройдет.

Лишь много позже он поделился с Тузом обстоятельствами происшедшей стычки, в ходе которой Карло, ставший теперь Петром, совершил поступок ужасный, до того ужасный, что сам Нино был потрясен рассказом друга.

«И подумать только, — тихонько заметил Нино, слушая Квадрата, — ведь в тот вечер, за ужином… Ты помнишь? Там, в Пьетралате, он говорил, что отвергает насилие…»

Но оба согласились, что Петр имел полное право действовать так, как действовал. В самом деле, как Нино и предчувствовал с самого начала, Петр, он же Карло, не просто подвергался политическим преследованиям, но был еще и евреем (и звался он совсем не Вивальди и не Карло), а в отряд он решился вступить, получив известие, что его родители, и дед с бабкой, и сестренка, скрывавшиеся под вымышленными именами на Севере, были раскрыты (здесь, конечно, не обошлось без доносчика) и депортированы немцами. Но даже несмотря на все это, Квадрат, припоминая сцену стычки, весь холодел так, что на голом его предплечье высыпали мурашки.

Известие, что трое немцев бродят по горе, дошло до Квадрата и Петра в самом начале дня, когда они зашли к знакомому крестьянину, чтобы перехватить съестных припасов. Все крестьянские дворы, передавая новость из уст в уста, получили наказ прятать скот и продукты и держать ухо востро, потому что трое фрицев «вышли на охоту за жратвой» и шарят по домам с обычной бесцеремонностью, свойственной нацистам; она вызывала к ним ненависть всюду, где они появлялись. Квадрату и Петру было совсем нетрудно выйти на их след, тем более, что Квадрат родился в этих краях и знал здесь каждый куст и каждого человека. Они решили, что укроются в засаде и в нужный момент захватят немцев врасплох. Ждать им пришлось дольше, чем они рассчитывали, потому что эти трое, раздраженные убогостью улова, пошли по чужим домам совсем уж широко, и при этом подбадривали себя вином. Наконец, из своего убежища среди зарослей Квадрат и Петр увидели, как немцы появились на тропе, а еще раньше услышали их хмельные голоса. Они пели по-итальянски, немилосердно коверкая слова, модную тогда песенку:

Море, зачем

ты мне шепчешь вечерние грезы…

Они пели хором, они веселились, щеки их разрумянились, кители расстегнулись сами собой… Более того, самый молодой из них, бывший и самым толстым, нес на спине мешок, и по этому случаю снял и китель, и рубашку, оставшись по пояс голым. Квадрат выстрелил первым, с ближнего расстояния, метя в грудь тому, что был постарше остальных — статный, крупный, лет тридцати… Он поднес обе руки к груди, вскрикнув хрипло и удивленно, как-то диковинно крутнулся в воздухе и рухнул лицом вниз. Мгновенно его приятели инстинктивным и судорожным жестом бросили руки к пистолетам, но вытянуть их из кобуры они не успели — хлестнули две очереди, выпущенные из своего автомата Петром, который сидел в кустах чуть поодаль. На неуловимую долю секунды их взгляды и взгляд Квадрата перекрестились. Один упал на колени и на коленях же прополз с полметра вперед, бормоча что-то нечленораздельное. Третий, тот, что был без кителя, левой рукой держал некоторое время свой мешок, обвитый веревкой, затем со странной медлительностью он его отпустил. Внезапно издав панический крик, он сделал шаг в сторону и взялся рукой за низ живота. Но прошло всего несколько мгновений, раздалась еще одна очередь — и оба они упали совсем недалеко от первого немца.

От трех тел, распростертых на тропе, не исходило больше ни звука: но вот эту камнем нависшую паузу разорвала леденящая душу мольба, похожая на плач новорожденного. Она исходила из куста, росшего у откоса тропинки. Это кричал захваченный в плен поросенок. Задетый последней автоматной очередью, он то ли откатился в заросли, то ли сумел туда дотащиться, и там залился спазматическим визгом, похожим на человеческие крики — так визжат все его собратья, когда им приходит конец. Потом наступила полная тишина, и Квадрат вышел на тропинку. Из трех подстреленных немцев двое, по-видимому, были уже мертвы, и только самый старший, тот, которого подстрелил он сам, еще слегка вздрагивал. Вдруг он попытался поднять лицо от земли, отплевываясь кровавой слюной и бормоча: «Mutter… Mutter…».[14]Квадрат прикончил его револьверным выстрелом в голову. Потом он перевернул второго и увидел, что тот выкатил глаза и не дышит. Однако последний немец, тот, что был без кителя и рубашки, лежал на спине закрыв глаза и казался мертвым, но при его приближении немец передернулся в лице и с трудом поднял руку.

1 ... 82 83 84 85 86 87 88 89 90 ... 185
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?