мужчиной и женщиной. Огнепоклонники вложили всю мудрость в уста одного Пророка, который то ли был, то ли не был. А лунариты — преклоняются перед ифритами, похожими на них самих, только лучше. С язычниками этот принцип не работал полноценно. Вот, что странно.

Действительно, дельмеи изображали Пантеон далеко не как людей, себе подобных. Они видели в них существ не от мира сего, хтонических монстров из недосягаемых глубин космоса.

Антропоморфные, но в то же время безобразные и отторгающие. Тошнотворные на вид гибриды, плоды смешения человека с бездушными тварями Аштума или кошмарами из Аида. Разобрать, кто из них кто, не представлялось возможным. И всё же, Альдред подозревал: Время — самый пугающий из хтонических монстров. Бог, который не переставал терроризировать их мир никогда.

Склонный к критическому мышлению, Альдред вынес из анализа неутешительный вывод: вполне вероятно, именно за Пантеоном стоит самая честная, подлинная религия. Теперь, повидав столько смертей и ужасов за свою жизнь, Флэй скорее поверит в них, чем в очеловеченный огонь, высшую расу или Равновесие, созданное мужчиной и женщиной.

Мир, который знал ренегат, — это обманчиво прекрасное место, терзаемое чудовищами. В том числе — Пантеоном. Самыми явственными из них.

Статуй богов оказалось на порядок больше, чем Альдред предполагал. И он не мог понять почему. Помнил же на зубок, что их не больше дюжин-двух. В особняке Ламбезиса же их явно было больше тридцати. Дезертир даже умудрился сбиться со счёта.

Тёмный зал оборвался внезапно. Слуга вывел господина во внутренний двор особняка, на край огромного лабиринта из живой изгороди. Он услужливо отставил стул, приглашая присесть. Глазея по сторонам, Альдред стушевался, но принял добрый жест.

— Пожалуйста, ожидайте, — настоятельно попросил горец — и сразу же удалился.

Ренегат сел, поставив локти на стол, вырезанный из благородного красного дерева. Из ниоткуда вышли другие слуги, начали раскладывать по поверхности керамическую посуду с затейливыми дельмейскими орнаментами. На них дезертир не смотрел, просто изучая ландшафт просторного внутреннего двора.

Фонтаны, пруды, декоративные камни, бамбуковая рощица, беседки, клумбы с экзотическими цветами, огороженный мискантус шумайский, ликорис красный с Золотого Архипелага. Скука смертная, но в совокупности и в умелой расстановке выглядело дорого-богато, даже умиротворяюще.

Выдохнув шумно, Альдред закрыл глаза и запрокинул голову назад в попытке расслабиться. Думалось ему, он тут надолго. Есть немного времени, чтобы отдохнуть и морально подготовить себя ко встрече с хозяином особняка.

Облегчения так и не наступило. Сквозь тьму смеженных век он почувствовал чей-то глумливый взгляд на своей коже. Распахнул глаза — и увидел Актея Ламбезиса. Собственной персоной. Мерзавец умилялся, видя в госте неразумное дитя. Невоспитанного поросёнка, допущенного до знатного двора забавы ради.

— Здравствуй, — вежливо приветствовал его Киаф Смерти.

Нежданно-негаданное появление хозяина не на шутку перепугало ренегата. Он дёрнулся, чуть было не опрокинувшись вместе со стулом. Только Актей и поймал его, прислонившись сзади к спинке.

— Тише-тише, — увещевал его архонт, будто отец — непоседливое, непослушное дитя. — Это всего лишь я.

Он мягко — и даже дружелюбно — похлопал гостя по плечу. Затем без лишних слов прошёл к своему стулу и уселся за него.

Альдред, оправившись, погонял задумчиво воздух во рту. С архонта не спускал глаз, до сих пор неспособный понять, с чего начать и как относиться к происходящему.

— Всего лишь? — буркнул Флэй, вцепившись в подлокотники.

Ламбезис улыбнулся ему томно. Подпёр подбородок ладонью и взглянул на гостя со значением. Здесь, где бы ни находились они, у архонта глаза были самые обыкновенные, человеческие. Ещё один довод в пользу того, что всё вокруг — иллюзия.

— Как тебе моё имение? — осведомился Киаф Смерти.

— Дивно, — сказал дезертир, как отрезал. — Ты это хотел услышать?

Тот рассмеялся, без стеснения обнажая зубы.

— Всякому хозяину будет лестно услышать комплимент о своём жилище, — пояснил Актей. — Рад, что тебе понравилось.

Он уселся настолько вальяжно, насколько возможно. Вот уж кто правит ситуацией. Затем отвёл взгляд в сторону, призадумавшись.

— Это всё-таки мой дом. Приятно явиться сюда время от времени, знаешь ли.

Предатель фыркнул.

— Не заливай. В жизни не поверю, что мы за Экватором.

Хозяин особняка глянул на него исподлобья с некоторой долей печали.

Глава 25-2. Яд

— Да. Это не Рамхида. Мы не в фамильном имении моего рода. Люди, которых ты видел, не те, кем кажутся. А там, — он показал на заснеженные пики к востоку от них. — не Давазские горы. Но согласись, выглядит ведь… натурально.

Альдред прищурился.

— Хватит водить меня за нос! — потребовал он враждебно. — Отвечай, где мы на самом деле? И как я сюда попал? Чего тебе надо от меня?..

Их выяснение отношений прервал тот самый бородач, который привёл сюда Флэя. Ламбезис обратился к нему на языке Рамхиды. Что-то старательно втолковывал. Горец кивал, а когда хозяин отослал его выполнять поручение, откланялся и бросился прочь.

— Пробовал когда-нибудь местную кухню? Дельмейцы умеют готовить, но рамхины им ничем не уступают. Отменные блюда! Лично я люблю хинкали из баранины и харчо. Вижу, ты голоден. Принесут пирог — он с сыром. Обязательно попробуй…

Флэй неволей сжал в кулак ладонь и шумно выдохнул, зло посмотрел на Актея.

— Я, кажется, спрашивал…

— Спокойно, Альдред, я слышал, — от безделия вертя по столу кубок, отвечал архонт. Улыбался так невинно, будто всё шло, как оно должно быть. — Расскажу, не переживай. От тебя я одного хочу: расслабься. Ты у меня в гостях. Чувствуй себя, как дома. Договорились?

Альдред размял шею до хруста и постарался утихомириться. Выходило не очень. Хотя и выбора как такового ему никто не давал.

— Тяжело это, — процедил он сквозь зубы.

— Говорят, аппетит приходит во время еды, — подбадривал его Ламбезис. — И правда, давай побеседуем. И ты втянешься.

Ренегат покачал головой, усмехаясь.

— Если мы не за Экватором, то где?..

Хозяин имения ответил не сразу. Он мог бы с лёту пояснить, но сомневался, что Альдред правильно всё поймёт. Наконец, Актей заявил:

— В Аиде, если можно так выразиться.

— С каких это пор ты научился управлять Серостью?..

Ламбезис поглядел на него снисходительно. Кривлялся, будто благородная дама-всезнайка на званом ужине. Флэя это особенно раздражало.

— Мой дорогой Альдред! Что собой являет Серость? Это психосфера нашего мира. Совокупность мыслей всех разумных существ, его населяющих. Свалка наших кошмаров. Родина нашего страха. Библиотека, в которой можно прочесть, что было, есть и будет. Не все это могут. Но таковы факты. Онейроманты не дадут соврать. Такого понятия, как время, в Аиде попросту не существует. Не приложишь.

Дезертир стойко выслушал его, и когда тот замолчал, затянул:

— И-и-и?..