И правда, малыши Бакуниных так расшалились, что Оленька и Надя направились к ним, чтобы немного успокоить. Ужин должны были подать уже через четверть часа, и все гости с нетерпением ожидали этого. Спустя час, когда трапеза была окончена, все покинули столовую залу и вновь переместились в уютную гостиную, где слуги разожгли множество свечей.

В какой-то момент Надя оказалась неподалеку от четы Бакуниных, когда к Аркадию и Ольге приблизилась актриса и, обмахиваясь от духоты вышитым веером, вознамерилась тоже пожелать им счастья. Однако на красивом лице Зинаиды было написано такое кислое высокомерное выражение, что Надя почти не удивилась ядовитой речи Вересковой, когда та жеманно произнесла:

– Ах, Аркадий, право! Я даже не думала, что вы можете быть столь прекрасным отцом и любящим мужем! – актриса скривила свои пухлые губы и как-то пренебрежительно продолжила: – Кто бы мог подумать, что вы уже глубоко женаты. Ах, бедные девушки, теперь все будут страдать.

– Какие еще девушки? – нахмурился Аркадий, обнимая Оленьку за плечи, на красивом личике которой после слов актерки отразилось недоумение.

– Ну как же, ваши поклонницы, – не унималась Зинаида, вульгарно рассмеявшись. – Только не говорите мне, что таких нет. Наверняка вы разбили сердце не одной красавицы.

Надя, сидя неподалеку от них и все слыша, не понимала, зачем Верескова льет яд. Ведь все знали, что у Аркадия никого не было, а у Зинаиды был граф Никита, но зачем актерка портила праздник несчастной Оленьке, было непонятно. Похоже, что сама Верескова имела виды на Аркадия, а может быть, просто завидовала бывшей крепостной девушке. Но Аркадий, тут же почувствовав ее фальшивую игру, как-то колко ответил:

– Зинаида Семеновна, у меня никогда не было поклонниц. А если бы были, я бы и не смотрел в их сторону. Ведь едва я встретил Оленьку, остальные мне стали не нужны.

Слова мужа понравились Ольге, и она наконец улыбнулась.

– Ну да, конечно, – кисло кивнула Верескова. – Ваша жена, конечно, чудо!

– Вот именно, даже не сомневайтесь. Самое прекрасное и любимое чудо на всем свете! – воскликнул громко Бакунин и уже чуть тише добавил: – И хочу дать вам совет, Зинаида Семеновна. Поменьше крутите своим прелестным хвостом перед другими мужчинами, тогда, возможно, и Никита Михайлович будет смотреть на вас более влюбленно, а не как на девицу на вечер.

От слов Аркадия актерка стала пунцовой и начала хватать ртом воздух, а Аркадий, злорадно оскалившись, отошел с Оленькой к графу Никите. Надя поняла, что Аркадий, как и обычно, был невыносим с теми, кого не любил, но тех, кого он обожал, он явно любил всех меры. Он являлся человеком крайностей. Любил так же сильно, как и ненавидел. И, видимо, полумеры не были свойственны его характеру.

Да, Зиночка была не права, но все же Наде стало жаль ее. Оттого она подошла к ней и предложила сыграть партию в карты. Актерка, которая и так страдала от невнимания графа Никиты, словно специально находившего повод не оставаться в ее компании, все время что-то обсуждая то с братом, то с Аркадием, согласилась, опечаленная едкой фразой Бакунина.

Девушки уселись за небольшой столик у окна, и слуга услужливо подал им карты. Девушки начали игру, как вокруг около них завертелись дети Бакуниных, отчего-то решив затеять в салки рядом. Это тут же вызвало недовольство Зиночки.

– Как все же я не люблю детей, Надежда Дмитриевна, – брезгливо заявила Верескова, кладя на стол очередную карту. – От них только шум и гам.

– Ну не скажите, Зинаида Семеновна, – отрицательно помотала головой Надя. – Дети – это счастье, так говорят. Разве можно их не любить? Все женщины, мне кажется, хотят детишек, тем более если они за мужем.

– Неправда. Например. Лидочка тоже их не хотела.

– Да, я знаю о том.

– Вот именно. А вы говорите – все хотят иметь этот источник неприятностей и крика.

– Прямо уж и неприятностей? – хмыкнула Надя. – Вы просто, Зинаида Семеновна, еще не встретили того мужчину, за которого бы захотели замуж и от которого хотели бы родить детей.

– Откуда вы знаете? – огрызнулась как-то зло актерка.

– Что же, он все же существует? Никита Михайлович? – не удержалась от вопроса Надя.

– Фи, – фыркнула Верескова. – Никита Михайлович не в моем вкусе, он слишком нагл и беспорядочен в связях, чтобы связывать с ним свою жизнь. Богат, конечно, оттого все девицы и липнут к нему.

– Неужели?

– Да. Я лишь провожу с ним время, потому что еще не встретила более достойного мужчину, которого смогу полюбить.

– Но вы зря так плохо говорите о графе. Мне не кажется, что он перебирает женщин. За все два месяца я видела его только с вами. Да и с другими дамами он очень корректен и вежлив и не переходит грань дозволенного.

Надя говорила отчасти о себе. Ведь за все время знакомства Никита ни разу даже не пытался ее соблазнить. Он был вежлив, предупредителен, даже ласков с ней, но никак не развратен, и его поведение не было для нее оскорбительным. Потому она не понимала, отчего Зинаида льет яд и на Чернышева. Надя подумала, что актриса сегодня просто не духе, оттого так зла к окружающим.

– Вы же не думаете, милочка, что Никита Михайлович так глуп, что будет все свои отношения с дамами выставлять на всеобщее обозрение? Он умело все срывает.

– Не думаю.

– Мне лучше об этом знать, Надежда Дмитриевна! – уже возмущенно заявила Верескова. – Я с ним знакома уже два года! И близко знакома!

– Хорошо, хорошо, не волнуйтесь вы так.

– А я и не волнуюсь, – буркнула актриса как-то недовольно. – Просто Никиту, как и вашего жениха, воспитывала с детства Велина Александровна. А она, знаете ли, дама с суровым нравом, как говорится.

– Неужели?

– Конечно. Именно она внушила графам, что они должны выбирать себе пару по достатку и положению. А я как раз не подхожу графу Никите, ведь я не дворянка. Отец-то мой мещанин, выбился из купцов. Да и Лидия отчего-то не по нраву была Велине Александровне. Вот она и настраивала Сергея против нее, а Никиту против меня. Не зря ее Лидочка звала Лина вредная.

– Как это?

– А вот так, знаете, Лидочка очень любила называть всех оригинальными именами, как будто имя человека говорилось шарадой. Такие всем смешные прозвища придумала и наедине звала людей не по имени, а как бы сокращенно без первого слога. Мое имя она коверкала как Наида, а Сергея Михайловича вообще звала Рега, ну что за Рега? Брр да и только… Это ужасно его бесило. А Велину Александровну Лина.

– И зачем она это делала?

– Не знаю, может, вывести из себя кого-то хотела. Особенно раздражался от этого Аркадий. Которого, когда он сильно донимал ее, она звала Кадий, такое гадкое слово, – актерка хихикнула.

Надя более ничего не спрашивала, искренне не понимая, зачем Лидия издевалась над людьми и называла их в лицо неприятными прозвищами. Странности в характере Лидии все же были. Например, то, что она не хотела ребенка, была холодна с мужем, а теперь еще и это. Почему-то Наде вдруг подумалось, что покойная графиня была не таким уж ангелом во плоти, которого все так восхваляли и жалели о ее гибели.