— А документы? — довольно мирно спросил сержант.

— Это мы разумеем, — обрадовался Шура. — Сам могу больным ехать, с ого-го температурой, но документы всегда в порядке. Вот права, вот техпаспорт, тех. талон и накладная на груз.

Подошли оставшиеся двое. Шура обратил внимание, что никто из «милиционеров» не поворачивался к нему даже боком. Это означало, что он уже окончательно не ошибся. Сзади на спине под ремень были воткнуты обрезы. Все трое по очереди мимоходом посмотрели права и тех. талон, но очень сосредоточенно вчитывались в накладную.

— Незаконных предметов кроме вышеуказанного в бумаге не везёте? — спросил самый волосатый, у которого чуб как у молодого казака выбивался из-под козырька.

— Да боже упаси! — воскликнул Малович! — Мы люди законопослушные. Мне насильно будут вталкивать мину противотанковую, чтобы зерноток подорвать во вред государству или там «бормотуху» подпольную, дабы колхозников травить этой самопальной гадостью, так я поперёк лягу, перекусаю всех, но незаконное мне подсунуть не дам, вы что!

— Откройте будку. Проведём досмотр на предмет соответствия накладной живому товару.

Малович пошел открывать две здоровенных стальных щеколды на задней двери. Упирался и делал вид, что у него не получается так естественно, что «милиционеры» поверили.

— Чего, товарищ водитель, ослабли от тяжелой дороги или засовы ржавые?

— Щеколды, падла, прикипели! — возмутился Шура. — Механику на прошлой профилактике прямо-таки написал список, где подкрутить и где солидолом смазать. Ему, суке, за это платят, а не мне. Я свои гроши получаю токмо за перевоз.

Сержанты втроём потянулись к ручке щеколды, стоя позади Александра Павловича, чтобы он не заметил обрезов, за ремни заткнутых, и она открылась. Стали открывать нижнюю. С трудом, но открыли. Шура перед отъездом накрошил в пазы щеколд горсть мелких ржавых опилок. В милицейском гараже взял. Распахнули дверь.

— Двое держите дверь возле петель, а то она, гадюка, захлопнется. Видите, как её скосило от тряски? — Малович вписался в роль шоферюги чётко. — А делать некому. Сам шофёр делай! А вот и хренушки вам! Не платите за это, ну, тогда сами и делайте. Верно я говорю, товарищи милиционеры?

Один из них забрался в кузов, а двое спиной стояли к двери и руками крепко держали дверные петли. Большие, как на кузовах самосвалов «ЗиЛ» ов. Шура сделал вид, что хочет им помочь держать дверь, подбежал к углу между будкой и дверью, и неожиданно, причём незаметно, как мастер-фокусник, обеими руками зацепил одни концы наручников за петлю, а вторые — за руки «милиционеров. Один не понял сразу, а второй закричал вглубь будки.

— Дикий, это «мусор». Атанда! Шмаляй.

Дикий не сразу врубился в ситуацию и высунулся из-за коробки холодильника через пару секунд. За это время Малович выдернул у прицепленных «браслетами» бандитов обрезы и сразу выстрелил из обоих двустволок двумя зарядами в потолок и в стену будки.

— Ах, мля, так ты волчара позорный, мусорок вшивый! — закричал Дикий. — Взять меня хочешь? А ху-ху не хо-хо!?

И он выстрелил с верха коробки холодильника в открытую широкую дыру когда Малович уже стоял сбоку от открытой двери.

— Есть вариант, — крикнул Шура. — Я сейчас зайду с другой стороны двери, отцеплю твоих кентов и пусть они бегут без оружия. У меня ещё два патрона в ваших обрезах и две обоймы от «макара». Я закрываю сзади дверь. Дробью ты её не пробьешь. И мы с тобой едем к нам в «уголовку». Там тебя встретят автоматчики и отведут в изолятор. А дня три ты поголодаешь и мы начнём с тобой длинную нудную тягомотину допросов с применением спецсредств. Потому как ты особо опасный. Словил мысль? Чудес за тобой — куча мала, да «жмуров» минимально пятнадцать. Кенты твои пусть бегают и прячутся, а «паровозом» пойдешь ты. За всех своих один отбрёхиваться будешь. Но «вышак» тебе рисуется хоть по групповухе, хоть по одиночке. Как тебе идея?

— Ты, мля, мусор, не жилец! — рычал из кузова Дикий. — Я таких как ты акробатов вертел на фуфеле! И ты вертеться будешь. Пусть вся ваша мусарня ржёт над тобой, герой ты грёбаный! Ну, давай, банкуй! Чего подзатих?

— Э! Нас не надо отпускать, мусор! — заорал один и зацепленных наручником.

— Он нас сдаст всё равно. Он же не идиот — одному по расстрельной канать. Мы у него пешки. Рабы. И доля наша — третья часть прибыли на двоих. Раз взял — бери всех. На допросах само вылезет кому, чего и сколько.

— Лады, — согласился Малович, подумав минутку. — Тогда один стоя поедет, другой сидя на полу. В углу. Наручники я не снимаю. Если Дикий вас шмальнёт по дороге, нам возни меньше. Но я бы ему не советовал. Одного будем драть за всех троих. Но я думаю, что у него мозгов хватит. В группе сроки рассосутся на троих и «вышака» может вообще не быть.

— А как ты дверь закроешь? — заржал Дикий. — Петли же не дадут. Браслеты мешают.

— А вот смотри! — Шура прополз под днищем будки зашел за дверь, потянул её на себя и петли на пружинах раздвинулись. Он, прикрываясь металлом дверным, побежал вперёд, держась за дверную ручку и не давая пружинам сжаться. И дверь встала точно под щеколды. Стружка из них давно высыпалась и щеколды легко закрылись.

— Ни хрена так! — сам себе сказал Малович, ничего не имея в виду. Он сразу включил рацию.

— Я слушаю, Шура! — крикнул Лысенко. Волновался подполковник.

— Ну, половину дела сделал. Поганцы задержаны. У всех оружие. Нехай на меня одного запишут задержание троих вооруженных бандитов. Напали на промтоварную машину. Я через час буду во дворе МВД. Пусть встречает машину взвод автоматчиков. Там у меня один с обрезом без наручников.

— Встречаем, — выдохнул Лысенко, командир.

Шура ехал и думал о том, что даже половины он не сделал. Главное-то не поймать, а доказать все грабежи и убийства, сотворённые руками этих козлов.

— Ну, мы с Тихоновым вроде не девушки уже, — засмеялся он. — И обманом да хитростью трахнуть мы себя не дадим. Мы, слава богу, и сами умеем.

Он сдал бандитов, приехал домой, обнял Зину и Виталика.

— Что-то я жутко устал, — сказал он. — Прилягу на часок. Потом поужинаю и все вместе по телеку любое кино посмотрим — какое покажут.

Прилег на диван и проснулся утром. Зина ушла на работу. Виталий в школу. День начался.