Более того, раз мы до сих пор не смогли выработать единых транснациональных стратегий, на институциональном уровне ограничивающих выбросы парниковых газов, где гарантия, что мы договоримся в вопросе об управлении климатом? Есть ли у нас право оставлять еще не родившимся поколениям мир, обремененный огромным количеством экологических и политических проблем, спровоцированных климатической инженерией, когда у нас еще есть другие альтернативы?[793] А поскольку маловероятно, чтобы мы смогли рационально управлять внедрением климатической инженерии, стоило бы полностью отказаться от исследований в этой области[794]. Неужели следует прибегать к такому аварийному плану, если уже сегодня многие факторы указывают на то, что он положит начало эпохе хаоса и бесконечных экспериментов?

На мой взгляд, перед лицом столь серьезной глобальной проблемы, как изменение климата, нам требуется больше, а не меньше (обоснованного) доверия к экспертам. Однако следует тщательно выбирать экспертные оценки, на которые мы опираемся, выстраивая стабильное будущее. Если уж мы так находчивы, что мечтаем регулировать так называемый «термостат Земли», почему бы нам не придумать эффективную программу, позволяющую снизить выбросы парниковых газов? Мы могли бы направить в иное русло свойственный технологическому императиву сциентистский оптимизм, чтобы минимизировать риск.

Более ранние технологии создания гибридов, киборгов или изменения погодных условий, не говоря уже о современных проектах климатической инженерии и инженерии человека, дают возможность перейти очередную, прежде считавшуюся священной онтологическую границу: между природным и рукотворным, то есть тем, что человек создает техническими средствами, что контролирует и использует в политических целях. Это отличительная черта постнатурализма. Внедрению инженерии человека и климатической инженерии будет сопутствовать радикальный сдвиг в системе взаимозависимостей, связывающих на сегодняшний день сообщество людей с нечеловеческими акторами. Думаю, тщательный анализ возможных последствий реализации каждого из этих проектов — наш долг перед цивилизацией.

Несомненно, эффективное внедрение обозначенных стратегий будет означать нарушение граничных условий нашей прежней деятельности. Климатическая инженерия — воздействие одновременно на климат и на политику на пока неизвестных основаниях. А ведь чем стабильнее ситуация, тем более она предсказуема. Любой сценарий возможных изменений строится вокруг лишь отдельных переменных на неизменном фоне стабильных условий (демократического общества, видовых ограничений человека, законодательного порядка, рынка, функционирующего в соответствии с предписанными правилами, существующих институтов, социальных связей и т. д.). Стабильность климата, равно как и неизменность физических и когнитивных характеристик человека, до сих пор обеспечивали некоторую управляемость. Стоит ли удивляться, если в условиях полнейшего хаоса эффективное планирование будущего станет попросту невозможным и уж тем более нельзя будет оценить ни затрат, ни преимуществ, ни риска, сопряженных с данным проектом?

Когда мы внедряем ту или иную новую технологию, нам нужно время на адаптацию к ее возможным последствиям, их изучение и тестирование, будь то последствия намеренно заложенные или же неожиданные и нежелательные. Нередко случается, что они проявляются в областях, далеких от тех, которые мы подвергаем изменениям. Специалисты в технической сфере подчеркивают, что любое нововведение несет с собой и разрушение: привычные модели уступают место новым. Предусмотрительность подсказывает, что следует старательно избегать резких изменений глобального масштаба.

Между тем в случае как геоинженерии, так и инженерии человека мы имеем дело со множеством разнообразных факторов. Вмешательство обоих типов, скорее всего, было бы необратимым. К тому же климатическую инженерию нельзя было бы внедрять постепенно. Действительно ли мы уже сейчас находимся в ситуации, срочно требующей осуществления столь радикальных аварийных планов? Будучи не в силах отказаться от привычных экономических и производственных стратегий, из‐за которых выбросы парниковых газов только растут, мы ищем альтернатив, кратчайших путей и пытаемся выбрать между бóльшим и меньшим злом.

Контраргумент «игр с природой», часто используемый применительно к трансгуманизму, не относится к инженерии человека, потому что ее целью считается лишь поддержание стабильности природы (климата, планеты), не более и не менее. На этом примере видно, насколько проблематичным оказывается само понятие природы. Мы противопоставляем одну природу другой. Представители постнатурализма правы: это понятие утратило роль авторитетной инстанции, к которой мы могли бы апеллировать в своих оценках и политических решениях.

Рассуждая о геоинженерных технологиях сегодня, уже трудно ссылаться на то, что они «противоречат природе». Само осмысление этой проблемы в контексте оппозиции «природа — артефакт» может ввести в заблуждение. Пытаясь решить проблему климатической катастрофы, мы ставим целью восстановление исторических атмосферных условий допромышленной эры. Понятие природы в таком контексте нельзя считать адекватным.

Размышляя о политических сложностях антропоцена, мы остаемся в сфере гуманистической аксиологии. Более того, это гуманизм того же типа, какой существовал в эпоху Просвещения. Мы по-прежнему относимся к научно-техническому прогрессу с безусловным, огромным доверием. Линейный технологический оптимизм до сих пор не подвергается сомнению и преобладает в публичных дискуссиях[795]. По словам Пола Эрлиха, мы все еще ждем спасительных технологий, которые рассчитываем извлечь из ниоткуда, как фокусник вытаскивает из шляпы кролика, и которые остановят экологический кризис, выпавший нам на долю[796]. Мы уверены, что в лабораториях вырабатываются нейтральные стратегии, а ученые делают лишь безусловно полезные открытия. Мы редко ставим технологический инструментализм под вопрос. Мы даже не задумываемся, что могли бы успешно снизить выбросы парниковых газов, введя ограничения для рынка, мясной, военной, деревообрабатывающей промышленности. Поразительно, но пессимизм Ляо, Сандберга и Роуч относительно введения каких бы то ни было транснациональных ограничений на выбросы парниковых газов доходит до гротеска: вместо обложения мясной промышленности приемлемыми налогами они предлагают биополитическое решение — выработать у людей непереносимость красного мяса.