— Ну да, — согласился я. — Пойду, умоюсь.

В вагоне уже почти все проснулись, только паракупе, где гуляли слишком уж активно, оставались закрытыми. Я выстоял короткуюочередь и втиснулся в казарменный уют вагонного сортира. Теплая водичка ленивосочилась из железной пипки крана. Отполированный стальной лист, заменяющийзеркало, был давно и безнадежно запачкан мыльными брызгами. Чистя зубы жесткойкитайской щеткой я вспоминал ночной разговор со Светой.

Что-то важное было в ее словах. Было — но таки осталось непонятым, ни Светланой, ни мной.

И я должен это понять.

В купе я вернулся пусть и не приблизившись кистине, но с идеей, показавшейся мне плодотворной. Попутчики уже закончили завтракать,и я, закрыв дверь, сразу перешел к делу:

— Эдгар, есть идея. На длинном перегоне твоиребята начинают отцеплять вагоны. Один за другим. Чтобы поезд не остановился,кто-то из ник контролирует машиниста. Мы следим за компасом. Как только будетотцеплен вагон с книгой — стрелка на это укажет.

— Ну и? — кисло спросил Эдгар.

— Мы локализуем книгу. С точностью до вагона.А потом можно окружить вагон, и поодиночке отводить в сторону каждого пассажирас его багажом. Как только найдем убийцу — стрелка на него укажет. Все! Нетникакой необходимости уничтожать поезд!

— Я над этим думал, — неохотно сказал Эдгар. —Тут есть только один, но решающий довод против. Преступник поймет, чтопроисходит. И сможет нанести удар первым. — Пусть прибудут Гесер, Завулон,Светлана, Ольга… есть у Темных еще сильные маги? — я посмотрел на Костю.

— Найдутся, — уклончиво ответил Костя. — А силхватит?

— Против одного Иного?

— Не просто Иного, — напомнил Эдгар. —Согласно легенде, чтобы уничтожить Фуаран собрались несколько сотен магов.

— Соберем и мы. В Ночном Дозоре почти двесотни сотрудников, в Дневном — не меньше. Да еще сотни резервистов. Каждаясторона сможет выставить по тысяче Иных, не меньше.

— В основном — слабых, шестого-седьмогоуровня. Настоящих магов, от третьего уровня и выше, наберется не больше сотни,— Эдгар говорил так уверенно, что сомнений не оставалось — он и впрямьобдумывал вариант силового противостояния. — Этого может хватить — если усилитьТемных и Светлых Инквизиторами, использовать амулеты и соединить обе Силывместе. Но может и не хватить. Тогда самые сильные бойцы погибнут и упреступника окажутся развязаны руки. Ты не предполагаешь, что он рассчитываетименно на такой вариант?

Я покачал головой.

— А я думал и над этим, — с мрачнымудовлетворением произнес Эдгар. — Преступник может рассматривать поезд какловушку, к которой соберутся все сильные маги России. Он мог обвесить весьпоезд заклинаниями, которые мы не почувствуем.

— Тогда к чему все наши усилия? — спросил я. —Зачем мы тут? Ядерная бомба — и нет проблем!

Эдгар кивнул:

— Да. Именно ядерная, она поражает все слоиСумрака. Но вначале надо убедиться, что цель не ускользнула в последний момент.

— Ты встал на позицию Завулона? — уточнил я.

Эдгар вздохнул:

— Я стою на позициях здравого смысла.Тотальная проверка поезда с привлечением больших сил чревата магическимпобоищем. Люди, кстати, все равно погибнут. Уничтожение поезда… да, жалколюдей. Зато глобальных потрясений избежим.

— Но если есть еще шанс… — начал я.

— Есть. Поэтому предлагаю продолжить поиски, —согласился Эдгар. — Мы с Костей берем в помощь моих ребяток и прочесываем поезд— от хвоста и головы одновременно. Будем использовать амулеты, в подозрительныхслучаях — попытаемся проверить подозреваемого сквозь Сумрак. А ты еще разпоговори с Ласом. Все-таки он у нас под подозрением.

Я пожал плечами. Все это ужасно напоминалаимитацию поисков. В глубине души Эдгар сдался.

— Когда „час X“? — спросил я.

— Завтра к вечеру, — ответил Эдгар. — Когдабудем проходить безлюдные районы вблизи Семипалатинска. Все равно там бомбывзрывали… одним тактическим зарядом больше — невелика беда.

— Удачной охоты, — сказал я и вышел из купе.Все это профанация. Все это — лишь строчки в отчете, который уже готовитсяписать Эдгар. „Несмотря на предпринятые усилия локализовать преступника иобнаружить „Фуаран“…“

Мне иногда приходила в голову мысль, чтоИнквизиция — это реальная альтернатива Дозоров. Ведь чем мы занимаемся?Разделяем людей и Иных. Следим за тем, чтобы действия Иных максимально незатрагивали людей. Да, это практически невозможно, часть Иных — паразиты посвоей природе. Да, противоречия между Светлыми и Темными таковы, чтостолкновения неизбежны.

Но есть еще Инквизиция, она стоит надДозорами, она тоже хранит равновесие, она — третья сила и разделяющая структураболее высокого порядка, она исправляет ошибки Дозоров…

Все оказалось не так.

Нет никакой третьей силы. Нет и не былоникогда.

Инквизиция — это инструмент разделения Темныхи Светлых. Только и всего. Она следит за соблюдением Договора, но вовсе не винтересах людей, лишь в интересах Иных. Инквизиция — те Иные, кто знает — мывсе паразиты, ничем Светлый маг не лучше вампира.

И пойти работать в Инквизицию — это значитсмириться. Это значит — окончательно повзрослеть, сменить наивный юношескиймаксимализм на здоровый взрослый цинизм. Признать — есть люди, есть Иные, иничего общего между ними нет.

Я готов это признать?

Да, наверное.

Но вот перейти в Инквизицию, почему-то, нехочу.

Лучше уж тянуть лямку в Ночном Дозоре.Заниматься никому не нужной работой по защите никому не нужных людей.

Кстати, почему бы мне не проверитьединственного подозреваемого? Пока еще есть время.

Лас уже не спал. Сидел в своем купе, мрачноразглядывая унылые виды за окном. Столик был приподнят, в раковине, под тонкойструйкой воды, охлаждалась бутылка кумыса.

— Нет холодильника, — грустно сказал он. —Даже в самом хорошем вагоне — холодильник в купе не предусмотрен. Хочешькумыса?

— Я уже.

— Тогда?

— Ну, чуть-чуть… — согласился я.

Коньяка Лас и впрямь налил по капле, толькогубы смочить. Мы выпили и Лас задумчиво произнес: