правой хрясь, а потом дальше пошли!» — им, учёным, тоже хочется пару подобных историй в личный архив.

А слишком осторожное руководство Семёна и нескольких дам, которые выбились в начальники усидчивостью и дотошностью, не позволяет умным, но всё-таки мужчинам поучаствовать в веселье. И приходится им грустно разводить руками на приятельских попойках, говоря, что не довелось, не пришлось, не случалось…

Само собой, все восхищённые взгляды достаются не им, а каким-то левым парням. И пусть головы этих людей не такие светлые и гениальные, зато спутницами жизни все уже обзавелись, а учёные — так и ходят одинокими, грустными и сильно неудовлетворёнными. Потому что даже гиперосторожная Эмили нашла себе мужика…

…Из группы Вити! С богатым боевым опытом и кучей приключений за спиной. А в сторону учёных-мужчин не собирались смотреть даже девушки-учёные. Обидно же, да! Я прям за этих мужиков расстроился, честно…

Вот и мой добровольно-принудительный призыв под ружьё, и даже не одно, вызвал у ребят смешанные чувства. Тихую радость в душе и лёгкое возмущение снаружи — для проформы. И, само собой, никогда потом учёные не скажут, что я их заставил воевать. Они будут с довольным видом откидываться на спинки стульев, рассказывая под восхищёнными взглядами девушек:

— А вот было как-то, мы с группой Вано защищали факторию! От роботов! Неубиваемые твари! Я в одного из винтовки раз пять засадил, и весь барабан револьвера уже пустой, а эта сволочь механическая прёт, плазмой плюётся… А я такой ему с левой хрясь!.. С правой хрясь!..

Ну и, естественно, они опустят тот факт, что мы в итоге слились. Хотя если всё красиво обернуть словами — тогда, конечно, можно и про «слив» упомянуть. Ведь героическое поражение ничем не хуже рядовой победы. Особенно, если смерть не окончательна.

Дневник Листова И. А.

Пятьсот двадцатый день. Очень много роботов и взрывов.

Роботы появились даже позже, чем мы ожидали. Они подарили нам два часа, чтобы заминировать подступы к фактории.

И да, может, роботы и летают над землёй, не нарываясь на мины… Но ведь у нас был Пилигрим!

Мина — это, в первую очередь, взрывчатка. А во вторую — начинка, предназначенная для определённых целей. Если чуть-чуть пошаманить, то взрываться будет всё, что нужно. Просто активировать взрыв придётся самостоятельно.

В качестве детонатора выступал порох. В тех минах, которые были на Алтаре, пороха для взрыва оказалось достаточно. Усилено всё было динамитными шашками и горшками с порохом. Сорок три кучки камней и щебня, под которыми скрывались наши взрывные устройства, должны были неплохо нам помочь.

Для активации надо было выстрелить в пороховую дорожку, выведенную наружу. Грим обещал, что взрыв произойдёт секунд через пять после поджога. А это очень много в условиях боя — тем более, с таким противником, как роботы.

Но и это было лишь дополнительное средство.

Основой нашей стратегии был сам Пилигрим, с огромной винтовкой и таким же огромным боеприпасом. Патрон для винтовки был длиннее ладони и больше напоминал маленький артиллерийский снаряд. Наш разведчик даже не испугался требований «дай пострелять», потому что нормально из этой дуры стрелять мог только он.

Мелкий в процессе подбил себе глаз оптическим прицелом. А Бур выстрелил трижды — и только один раз попал, а один раз даже удержался на ногах. Пилигрим же садил точно в цель, умудряясь оставаться почти на том же месте, где начал стрельбу.

Я даже пробовать не стал. Как глава экспедиции и временный глава фактории, я не должен был позориться. Пришлось делать вид, что мне это, мол, неинтересно, а Пилигрим всё равно лучше стреляет… И этот горький пример наглядно напомнил мне о минусах руководящих должностей. Хотя у Эмили, если честно, пример был ещё показательнее…

Правда, к моменту, когда в небе возникли первые дроны-разведчики, даже она устала выть. Только хрипло ругалась, глотая слёзы.

Едва завидев дронов, двое бойцов сходу попытались сбить юрких тварей, но куда там! Эти гады отлично помнили технические характеристики наших винтовок. На расстояние выстрела не подлетали, а попасть в них с двух сотен метров было нереально.

Эти маленькие дроны-наблюдатели достали нас до печёнок, давно и надёжно. Мы так часто пытались их сбить и так часто промахивались, что возникло подозрение: двигаться с траектории выстрела они начинают в тот момент, когда жмёшь на курок. Поэтому, стреляя по ним, надо было угадать направление, куда будет смещаться машина, и довести руку в момент выстрела в нужную сторону.

К счастью, наблюдатели были безоружны. Их задачей было найти, определить координаты и навести своих боевых собратьев на цель. Зато внутри у них хватало мощных двигателей: и для полёта, и для маневрирования. Как я уже говорил, двигались они очень резко и быстро.

— Не тратьте силы! — посоветовал Пилигрим. — Сложно попасть. А уж в темноте, тем более.

— Им нас тоже видно не должно быть! — предположил Мелкий.

— Не, брат, они нас точно видят! — Грим усмехнулся. — Уж не знаю, за счёт какого конкретно зрения, но видят.

Мы прождали ещё несколько минут, и в лесочке замелькали огни. Не все роботы видели хорошо в темноте: им нужен был хотя бы минимальный источник света. И это мы тоже уже проходили. Из десяти дроидов-«охотников», которые догоняли нас в горах, один обязательно был смертником, потому что у него был фонарь.

А вот их крупные яйцетелые собратья, которых многие называли «стражами»… В общем, с ними было не всё понятно. Мы даже не знали, пришлют ли их на штурм.

Зато дроны-камикадзе так и не появились, что нас сильно радовало. Очень неудобные противники…

Тем не менее, в воздухе что-то сильно гудело. И это явно была не стайка дронов-наблюдателей, а кто-то покрупнее.

— Идут. Как только поймёте, что можете попасть — стреляйте! — приказал Пилигрим. — Одно уточнение: не стреляйте по смертникам, которые идут с фонарями. Их бейте в последнюю очередь.

Но первым выстрелил сам Грим: из монструозной винтовки, приобретённой на Алтаре в единственном экземпляре. Оружие низко рявкнуло, а я заметил, как вдалеке, искря, упал один из роботов.