class="p1">Ивар развернулся на каблуках и ушел в сопровождении двоих стражников.

– Надеюсь, пенге стоили твоей души, Иро. – Я чуть маниакально рассмеялся, когда скидгарды тащили меня мимо Фалькина.

– Ты что-то сделал со мной, – прорычал он. – Не знаю что, но я найду способ рассказать о ней правду.

– Можешь попытаться. – Я уперся, одергивая стражников. Может, им было любопытно посмотреть, как развернется наше столкновение. Они остановились, позволяя мне наклониться к Иро. – Но помни, я тебя теперь пометил. А я никогда не выпускаю из вида свои мишени.

Я уцепился за то, как Иро побелел, услышав мою весьма прозрачную клятву. Удовольствие от вызванного у него страха поддержит меня пред лицом того, что грядет.

Глава 41

Воровка памяти

Мой череп гудел, как будто огонь проломил его. Меня вырвало за борт ялика, когда Линкс вытаскивал лодку из реки. Застонав, я вытерла рот и осмотрелась в бархатной ночи. Речной берег был сырым и жег мой нос.

– Они здесь, – из теней окружающего леса появились Эш и Ханна.

Я повалилась на берег, с неописуемым облегчением увидев самых юных Кривов на их позиции. Несмотря на протесты Эша, которому велели не соваться на маскарад, Кейз не солгал мальчику о важности их задачи. Их работой было отправиться к бродягам, ждущим сигнал среди деревьев, и привести их сюда, чтобы помочь нам исчезнуть.

– Скорее, транспорт здесь, – сказал Эш. – Где он?

Я точно знала, кого мальчик имел в виду. При виде сморщенного лица Эша и отчаянных поисков Ханны я разревелась. Я сидела, обхватив колени, пока другие Кривы обняли самых младших среди нас, мягко объясняя, что дело пошло не по плану.

– Нет! – закричал Эш, бросившись к берегу реки. Рауму пришлось ловить мальчика и тащить его назад. – Нет. Мы не бросаем Кривов! Мы не бросаем Кривов!

Сломленная и ослабленная, я обняла себя за живот. Даже дышать мне казалось слишком сложно.

Мягкие руки нежно подняли меня с сырой земли. Хаген прижал меня к себе.

– Малин, – прошептал он, – нам нужно двигаться дальше. Мы слишком близко к дворцу.

– Я не могу его оставить, – пробормотала я.

– Мы перегруппируемся. Составим план, – это был Никлас. Он подошел к нам сзади, лицо его было каменным. – Так сделал бы Кейз, так сделаем и мы. Эш говорил на эмоциях, но от этого не менее правдиво. Мы не бросаем Кривов, мы не бросаем Фалькинов, мы не оставляем своих. Начнем мы не сегодня.

Не говоря больше ни слова, Никлас скрылся среди деревьев. У него был дар. Его речь поразила меня в самое сердце, и я ему поверила. Я должна была верить в каждое слово, иначе согнулась и сломалась бы от боли.

Това шагала рядом со мной, на ее щеках тихие слезы. Я сжала ее руку. Она стиснула мою в ответ.

Когда мы пробрались через терновую изгородь, на краю заросшей дороги нас ждали фургон и лошадь. На скамье возницы сидели мужчина и женщина с прекрасными, знакомыми лицами.

– Ансель?

Смотритель испустил долгий выдох, соскочил с места и заключил меня, а затем и Хагена в объятья.

– Я же обещал, что мы еще увидимся, – прошептал он.

Его жена, Саша, слезла с фургона, и мы обменялись слабыми объятиями, пока Линкс не прочистил горло и не кивнул на телегу. Линкс уселся спереди с Анселем и Эшем, который был ужасающе тих. Он даже не выдал ни одного любопытного факта о фургоне или ноже Анселя.

Остальные набились в заднюю часть фургона, погрузившись в собственные мысли и молчание. Ансель хлестнул вожжами, и вскоре кровь маскарада осталась лишь воспоминанием.

Дорога до Колючего Леса заняла ночь и рассветный час. К утру мои плечи поникли, а глаза слипались. Линкс ел с ладони какие-то черные семечки. Эш спал на коленях Раума, Ханна – на моих.

– Приехали, – устало сказала Саша.

Ансель остановил фургон между двумя гигантскими деревьями с листьями размером с мою голову. Колючий Лес состоял из шалашей, палаток и домишек, сколоченных из досок. Какие-то новые, а другие построены много лет назад.

Через каждые несколько шагов горели костры, в основном с большими котлами, в которых кипятились обтрепанная одежда или сочное рагу, или вертелами с грызунами, шипящими над огнем. Несколько крупных мужчин, одетых в жесткие шкуры, с топорами на поясе, шли к палатке, где симпатичная женщина раздавала оловянные чаши с броаном.

Лес за последние годы нарастил свое население и теперь походил на небольшой городок под густым навесом древесных крон. Народ одевался просто, некоторые малыши и вовсе бегали голышом, но здесь был смех.

Возле котелка с кипящим чаем я заметила знакомое лицо.

– Хоб?

Хоб поднял глаза.

– А, ну снова здравствуй.

Я нахмурилась, когда Инге наклонилась вперед, зачерпывая горячую воду для чая.

– Смотрю, помирился со своей лгуньей?

Я не хотела здесь видеть кого-либо ненадежного, не после того как предатель во второй раз оторвал от меня Кейза.

Хоб взял Инге за руку.

– Не веди себя так, будто собираешься ее прирезать. Со всеми недоразумениями мы разобрались.

Подбородок Инге задрожал.

– Я продавала секреты своим братьям, чтобы уберечь Джакоби, дэнниск. Они поддерживали мою лавку пенге и сказали, что я им должна. Я экономила и копила, чтобы вернуть свой долг, но дополнительно выдавала мошенников. Если бы я этого не делала, они бы пришли за Джакоби, заперли его, и… если бы они узнали, что я жду его малыша, они бы его убили. Я хотела уехать, как только смогу от них откупиться.

Мои глаза округлились, когда Хоб поцеловал ее в живот.

Он мне подмигнул.

– Говоря об уплате долгов. Где Повелитель теней? Мерзавец думает, что он хитрый. Я знаю, что он сделал.

– Что… – я прочистила горло. – Что ты имеешь в виду?

Хоб хихикнул.

– Не говори, что он никак не связан с той аристократкой, которая заказала Инге работу ровно на ту сумму, которую ей оставалось заплатить этим ее гадским братьям.

– И с фургоном, возникшим за дверью на следующее утро после того, как его гильдия забрала твое платье, уже загруженным и готовым привезти меня сюда, – сказала Инге, улыбаясь Хобу, словно он был для нее солнцем в небе.

Я стиснула челюсти. Треклятый Кейз. Я любила его. Отчаянно. Так сильно, что, кажется, могла бы возненавидеть его за все те зверства, что он пытался творить, скрывая доброго человека внутри.

– Его здесь нет, – сказала я.

Мой голос был хриплым, резким и яростным.