Светка была любовницей Дружинина, и главное ее достоинствосостояло в том, что жила она в десяти минутах ходьбы от отделения, поэтому кней так удобно было заскакивать перекусить, выпить чаю, а также и за другиминадобностями.

Света была на работе, и Дружинин, открыв дверь своим ключом,с удовольствием выпил горячего чаю, намазывая черносмородиновый джем на толстыеломти свежего белого хлеба. Полежал полчасика на диване, подремывая, потомвключил телевизор и посмотрел середину какого-то фильма, но так и не понял, вчем там суть. Наконец позвонил Гена.

– Она ушла, – сообщил он. – Я сказал, чтотебя срочно вызвали и когда ты вернешься – неизвестно. Она просила передать,что завтра снова будет тебе звонить, попробует договориться о встрече еще раз.

После этого сообщения Слава успокоился. Раз собираетсязвонить завтра, значит, сегодня ждать его не будет и можно спокойновозвращаться. И надо же – такой прокол! А ведь он специально выждал двадцатьминут после Генкиного звонка, не выходил из дому, чтобы случайно не встретитьсяс Каменской. От отделения до метро – минут семь пешком, ну от силы десять, еслиидти медленно. Он взял время с запасом, ждал двадцать минут, выходя изподъезда, был уверен, что Каменская уже едет в поезде метро в сторону центра, аона… Ну надо ж так неудачно!

– Так что у тебя не сходится-то? – спросил он.

– Количество людей, которых вы опрашивали, когдавыехали на место происшествия. Достань, пожалуйста, свои записи, давайбыстренько еще раз проверим, и я поеду.

«Так и есть, – мелькнуло в голове у Дружинина. –Она что-то почуяла. Но что? Какой я молодец, что свои материалы все зановопереписал! Пусть смотрит».

Он открыл сейф и достал тонкие папки.

– Что конкретно ты хочешь?

– Меня интересует изнасилование девочки в строящемсядоме.

Он протянул ей одну из папок.

– На, смотри. Что там может не сходиться?

– У тебя в списке выявленных свидетелей было девятьчеловек, а я почему-то внесла в компьютер данные только о восьми, а девятогозабыла, – сказала она, листая материалы. – Вот он, этот список.Странно.

Она подняла глаза на Дружинина, и он невольно поежился, хотяточно знал, что уличить его не в чем.

– У тебя тоже восемь. А где же девятый?

– Их и было восемь. – Он изо всех сил постаралсявзять себя в руки и даже сумел пожать плечами и удивленно улыбнуться. –Почему ты решила, что их должно быть девять?

– Потому что я, прежде чем вносить фамилии и адреса вкомпьютер, отмечала эти адреса на карте Москвы. И по изнасилованию девочки встроящемся доме у меня значится девять точек, а это означает, что в списке былодевять очевидцев.

– Откуда же взялся девятый? Может, ты его выдумала? Уменя записаны только восемь.

– Вот и у меня записаны только восемь, а точек девять.Ума не приложу, откуда она взялась. Я так надеялась, что это результат моейрассеянности, что у тебя в списке девять человек, просто я кого-то не записала.Значит, это скорее всего адрес очевидца по какому-то другому делу и я, когдаотмечала его на карте, неправильно поставила номер. Вот растяпа! Теперь у самойголовная боль, и у тебя время отняла.

Дружинин почувствовал огромное облегчение оттого, что всетак легко обошлось. Он вспомнил фильм «Семнадцать мгновений весны», когдаШтирлиц голосом Ефима Копеляна думал вслух о том, что лучше всего запоминаетсяпоследняя тема, затронутая в разговоре. Нужно перевести беседу с Каменской вдругое русло, чтобы в случае чего честно отвечать, мол, разговаривали о том-тои о том-то, а вовсе не о том, что она одного свидетеля потеряла.

– Слушай, а как ты с этой информацией в компьютере работаешь? –спросил Дружинин, сделав заинтересованное лицо. – Адреса, фамилии… Нузаписала ты их, а дальше что?

– А что хочешь. Вот, например, тебя интересует, сколькораз выявлялись и опрашивались свидетели из числа лиц, работающих в универмаге«Москва» на Ленинском проспекте. Включаешь контекстный поиск, записываешь слово«Ленинский», и компьютер тебе по очереди предъявит всех, кто в твоем спискеработает на Ленинском. Можно еще проще, если списки адресов и фамилий сделаныотдельно и в алфавитном порядке.

– Это как? Вручную расставлять, что ли? Тогда какойсмысл возиться? Вручную и карточки можно расставить, зачем компьютер для этогопокупать?

– Ну почему вручную? – удивилась Настя. – Припомощи рабочего словаря. Элементарно.

– Не понял.

Он действительно не понял, при чем тут рабочий словарь,поэтому брови приподнялись вполне естественно и в голосе недоумения было всамый раз, без перебора.

Каменская кивнула на стоящий в углу компьютер.

– Твой? – спросила она.

– Наш общий. Из дежурной части забрали. Когда им новоеоборудование поставили, мы этот стянули. У нас же писанины до чертовой матери,сама знаешь. Когда на машинке стучишь, другие работать не могут. А накомпьютере тихонько набиваешь, никому не мешаешь, текст получается чистый, безопечаток и перебивок. Да и переделать в случае чего несложно. Вот и пользуемся.

– Так вы что, такой дорогой машиной пользуетесь какпишущей машинкой? И все? – неподдельно изумилась Каменская.

– Ну почему… – смутился Дружинин.

– Понятно, значит, еще и в игры на нем играете. Включайсвой агрегат, покажу тебе, как рабочим словарем пользоваться, чтобы делатьалфавитные списки.

Дружинин включил компьютер, по темному полю экрана побежалистрочки и символы, потом на голубом поле засветились две панели с каталогами.

– Вы бы хоть версию поновее поставили, – вздохнулаКаменская. – Бить вас некому.

– А эта что, старая?

– Конечно.

– Откуда ты знаешь? Здесь же нигде не написано, –пытался поддеть ее Дружинин, который уже совсем расслабился, уведя разговордалеко от пропавшего девятого свидетеля.

– У тебя на обеих панелях корневые каталоги. В болееновых версиях корневой каталог остается только на правой панели, а на левой –файлы из текущего каталога. Ты разве не знал?

– Нет, – честно признался он. – А чемотличается корневой каталог от текущего?

– Батюшки! – ахнула Каменская. – Вотпозорище-то! Тебе компьютер нужен только для того, чтобы в игрушки играть? Какже ты можешь пользоваться техникой и не знать о ней элементарных вещей? Ты хотьучебник какой-нибудь прочел? Хотя бы книжку Фигурнова, она совсем простонаписана, для начинающих.

– Некогда мне читать, – огрызнулся Дружинин,раздосадованный таким оборотом дела. – Все вы там, на Петровке, больнограмотные, а мы уж так, мы академиев не кончали.

Каменская подняла на него глаза, и он впервые заметил, какиеони светлые и прозрачные. Или раньше они такими не были? Ему показалось, что наее лице мелькнуло какое-то странное выражение, но оно исчезло прежде, чемДружинин успел это осознать.