пятого и последнего письма. Здесь уверенность в себе покинула меня. В недоумении я уставилась на пергамент. Ничего из того, что я хотела написать, мне не разрешалось разглашать. И ничто из того, что мне разрешалось раскрыть, не было бы достаточно убедительным. Трижды я переписывала письмо, трижды выбрасывала свои черновики. Как только я начала попытку номер четыре, раздался бодрый стук. Илион вошел в каюту, не дождавшись разрешения.

– Еще никогда я не стучал в свою собственную дверь, – весело проинформировал он меня и опустился на свою кровать.

Я посмотрела на него, прищурившись.

– А я раньше никогда не думала, что ты такой засранец. Но все бывает в первый раз.

В уголках его рта дрогнула вялая улыбка. Похоже, он точно знал, что я намекала на нашу встречу в капитанской каюте. Тем не менее он не счел нужным объясняться. Глупо с его стороны, ведь я могла быть довольно настойчивой.

– Какого черта это вообще было? – хотела я знать.

Илион скучающе вздохнул. Затем он сел и сделал вид, что прослушал мой вопрос. Фахин разглядывал смятые бумаги и наконец указал на письмо, которое я только что написала.

– Можно?

Я глубоко вздохнула и на мгновение предалась фантазии о том, что можно было бы сделать с заостренным пером и его лицом. Затем мой разум – или, лучше, мое неповиновение – одержало победу, и я намеренно подала ему не то, о чем он просил, а четыре уже готовых письма.

Илион вел себя так, будто ни о чем другом и не просил. Внимательно просматривая имена получателей, он продолжал кивать и наконец во второй раз указал на письмо, которое я только что написала.

– А это для кого?

Черт, он действительно обладал талантом ковырять пальцем в ране. Как бы заманчива ни была мысль о том, чтобы заставить его уйти, его помощь могла мне очень пригодиться. Поэтому я проглотила свою гордость и отдала ему пергамент.

Пока он читал, его брови удивленно поднимались вверх.

– «Принцу Ифару из Серебряной крепости», – вслух прочитал Илион. – «Если Кассардим тебе дорог, мне нужно поговорить с тобой как можно скорее. Наедине. Выбор места я предоставляю тебе». Господи, Амайя, это невероятно паршивая идея.

Впервые за долгое время я не увидела в его дождливых глазах ни следа насмешки, озорства или лукавства.

– Знает ли об этом Ноар?

Ничего себе, ни «принц Теней», ни «твой муж». Илион казался по-настоящему обеспокоенным.

– Я могу принимать решения самостоятельно, – уклончиво объяснила я. Но это была только половина правды. Разумеется, Ноар узнал бы об этом, если бы не блокировал постоянно меня. Я не делала секрета из этих писем, и у меня также не было проблем с тем, чтобы Юнос подслушал наш разговор. Он мог спокойно доложить обо всем своему господину – если бы до Ноара дошли эти сообщения.

– Ага, понятно, – пробормотал Илион. – На самом деле я просто хотел знать, будет ли твой муж снова угрожать мне смертью, если я не удержу тебя от этого безумия.

– Он не будет. Я беру на себя полную ответственность.

Казалось, это не успокоило Илиона. Напротив, он выглядел так, как будто у него разыгралась сильная головная боль, и я слишком хорошо понимала, почему. Конечно, Ноар был бы далеко не в восторге. Но нам нужен был Ифар, чтобы объединить все княжеские дома. Зафама никогда не стала бы помогать нам, а сестра Ифара так и не оправилась после наказания Фидрина. Если бы мне не удалось убедить Облачного принца, то можно было бы забыть о наших поисках жемчужины Силы.

– Ладно, – вздохнул он. Илион скомкал незаконченное письмо Ифару и поднялся. – Если ты уверена, что хочешь этого, я устрою тебе встречу. На моих условиях. Это означает, что я выберу место встречи и ты не пойдешь одна.

– Ладно. – Это звучало приемлемо, но… – Я просто не думаю, что Ифар захочет в таком случае иметь со мной дело.

– Пусть это будет моей заботой. – Он подошел к иллюминатору и отпер его. В каюту проник свежий воздух. – У меня есть некоторый опыт в отношении встреч враждующих сторон на нейтральной территории.

– Ты ведь сейчас не говоришь о торговле на черном рынке, мошеннических операциях с деньгами и передаче заложников?

Вместо ответа он ухмыльнулся мне. На этот раз у меня не оказалось времени, чтобы продолжить расспрашивать, потому что Илион внезапно выбросил одно из моих писем в окно.

– Ко двору Ничейных земель!

– Эй!

В ужасе я вскочила, чтобы остановить его, но тут же заметила неприятное покалывание под кожей. Илион использовал свою волю – но не против меня.

Второе письмо вылетело в окно.

– Во дворец Паромного города.

Ну ничего себе! Он… управлял ветром.

Третье письмо последовало за вторым.

– В Тееравад!

И, наконец, он выбросил последнее.

– В Хаматар!

Потрясенная, смущенная и даже немного впечатленная, я уставилась на Илиона и в открытый иллюминатор.

– Ты… заставляешь воздух… уносить письма?..

Мой брат весело пожал плечами.

– Воздух существует для всех нас. Он не принадлежит ни одной из империй и ни одному из князей. Вот почему никто не может запретить нам его использовать.

– Но как именно…

– Расслабься, маленькая императрица! – Внезапно у него, казалось, пропало желание объяснить мне свой мир. – Твои письма дойдут до княжеских дворов, а мои люди позаботятся о том, чтобы они попали в нужные руки. Больше тебе знать не нужно.

– Больше мне знать не нужно?! – недоверчиво повторила я. Меня беспокоила не столько его замкнутость, сколько снисходительный тон. – В чем дело? Ты вдруг испугался доверить мне слишком много секретов фахинов?

Взгляд Илиона метнулся к Юносу, и я поняла.

– Осторожность гарантирует наше выживание, – тихо сказал он. Затем Илион кивнул в сторону своей кровати. – С наступлением ночи мы доберемся до Фахинии. До тех пор ты можешь оставаться здесь и немного поспать, если хочешь. Мне не нужна каюта, в конце концов у меня полно дел. Например, я должен объяснить своим людям, почему ты не мой заложник, почему мы сначала должны были поприветствовать самого опасного человека Кассардима с распростертыми объятиями, а теперь еще и устроить встречу со вторым самым опасным человеком Кассардима.

Пока он шел к двери, меня охватили муки совести.

– Илион!

Он снова повернулся и вопросительно посмотрел на меня.

– Спасибо.

Произнести это слово вслух было нелегко в Кассардиме, но мой брат многим рисковал ради меня, и он должен был знать, что я не останусь в долгу.

Намек на изумление прокатился по выражению лица Илиона, за которым последовала таинственная улыбка, которую я не