– Я знаю, когда ты рядом, а когда уходишь. Когда ты ночуешь в горе, наш поселок укрыт твоей заботой. Люди не чувствуют это рассудком, но я чувствую: когда тебя нет, все становятся немного беспокойнее. Я рассказала папе об этом, и он сказал, что ты наш бог. Ты создал эту землю, заботился о людях, а они забыли добро и выгнали тебя. Теперь ты наблюдаешь за нами сверху, с горы. – Крофт погладила шипастую броню. – Я ему сказала, что ты ходишь с ними в походы, а он тогда понял, откуда им столько везения в последнее время. Я так хочу, чтобы ты жил среди нас. – Крофт прислонила голову к лапе Рэба. – Но народ не хочет. Они боятся тебя, и еще боятся своего внутреннего голоса, который обвиняет их в предательстве. Им тяжело жить с этим, и они хотят не слышать этот голос. Ты, если хочешь, приходи сюда. Я всегда буду знать, когда ты рядом.

Рэбу хотелось поговорить с Крофт, сказать ей, что он благодарен ей за эти слова, что он хорошо устроился на горе и привык жить в одиночестве, что он будет заботиться о поселке всегда, несмотря на отношение к нему со стороны его жителей, но он мог только рычать. А делать этого вблизи поселка не стоило: рык мог вызвать панику среди жителей, многие из которых настолько отвыкли от опасностей Улья, что в страхе могли запросто натворить бед.

Рэб осторожно обнял Крофт, глубоко вздохнул, отпустил её и убежал в ночь. Когда он очутился в своей пещере, ему казалось, что стены отражают стук его сердца. Слова Крофт так сильно взволновали его! Он мог пустить слезу, но в его теле эта функция атрофировалась. Рэб испытывал чувство огромной благодарности к умной дочери Дизеля. До разговора с ней он чувствовал свое одиночество, зато теперь он понял, что это не одиночество. Дизель назвал его богом, это было слишком громко и даже кощунственно. Его слова могли быть адресованы только детям и происходить от чувства собственной вины за судьбу товарища. Крофт убедила Рэба в том, что он перешел на иной уровень общения с людьми. Он не мог разговаривать с ними напрямую, но в его силах было обеспечивать людям безопасность, а может быть, и что-то большее. Крофт как-то чувствовала, что его аура накрывает Затерянный мир, когда он рядом.

Рэбу было с чем сравнивать. Он прожил две жизни: одну – в том мире, другую – в этом. Если представить себе, что прежняя жизнь – это левая лапа, а нынешняя – правая, какую бы он выбрал, если бы надо было избавиться от ненужной? Обе жизни были противоположны друг другу. Та была легкой и беззаботной, эта порой была невыносимой. Но Рэб совершенно точно знал, что отдаст левую лапу, не задумываясь.

Ему открылась совершенно простая и кристально-понятная мысль, ответившая на его вопрос, почему та жизнь была бесполезной. Логически все должно было быть совсем наоборот. Сейчас он гоним, и даже ненавидим кем-то из тех о ком он печется, и, вроде, все должно быть совсем наоборот. Он должен чувствовать себя обиженным и затаить зло на тех, кто изгнал его. Но он любил их и собирался защищать до последнего вздоха. Та логика, что была у него в прежней жизни, просто отвергала принцип самопожертвования. За любой труд он должен был получать удовлетворение. Чуть-чуть напрячься, чтобы купить машину, дорогие деликатесы и все то, что не имело ценности здесь. Ублажая себя, отец Анатолий понимал, что становится все более пустым. Какая ценность была настоящей? Когда шоры, навешенные на глаза прежним образом жизни, спали, когда ублажение себя перестало быть нормой, открылось новое знание. Оно тихим, неуверенным голоском научило Рэба получать новый вид удовольствия: сопричастность и заботу о людях. Результаты нового знания окрыляли, помогали находить силы не останавливаться. Знание научило его быть бескорыстным, ибо корысть была ложкой дегтя, портившая вкус всей бочки хороших дел. Неприятие со стороны тех, кого он защищал, не играло никакой роли, потому что ожидание благодарности и было корыстью.

Рассуждения облегчили Рэбу душу. Когда напряжение спало, его потянуло в сон. Рэб спал прямо на каменном полу пещеры. Бронированное тело не чувствовало острых выступов. Осталась только привычка подкладывать руку под голову. Рэб подложил левую, но потом вспомнил, что она олицетворяет прежнюю жизнь, поменял ее на правую и крепко уснул.

Проявить свою заботу самым радикальным способом удалось спустя полгода после разговора с Крофт. Рэб к тому времени твердо уверился в том, что он – ангел-хранитель Затерянного мира. Он приносил по ночам к поселку узелки со споранами и горошинами. Разумеется, все знали, чьих это рук дело, но по поселку ползли суеверные разговоры о духе гор и прочий бред. Жители даже придумали делать ему подношения в виде собственноручно выращенных даров. Рэб пользовался этим и регулярно подъедал их подчистую. Он не превратился в полноценного мутанта, жаждущего животной плоти. Его организм спокойно развивался на фруктах и овощах.

Рэба встревожила стая мутантов, возглавляемая рубером. Ему показалось, что они убегают от кого-то. Такое в окрестностях Затерянного мира не могло не заинтересовать. Рэб нашел удобное место для засады и стал ждать тех, от кого бежала стая. Признаться, он ожидал увидеть матерого элитника или почти мифического скреббера, но уж никак не людей. Пятерка мужчин, в хорошей экипировке, с одноразовыми трубами гранатометов за спиной, появилась на тропе. Группа замирала, один из бойцов водил рукой, в которой был какой-то прибор, по сторонам. Рэб решил, что это сенсор, который ищет мины, фугасы или же живых существ. Несомненно, за группой шли основные силы.

Рэба заметили метров за двести. Парень с сенсором указал рукой направление снайперу. Снайпер лег на землю, выставив перед собой длинный ствол крупнокалиберной снайперской винтовки, и стал ждать. Желания получить пулю, которая запросто пробьет его доспехи, у Рэба не было никакого. Он скрылся за камнями и побежал вокруг, чтобы увидеть основной отряд. Отметил прибор направление его движения или нет, Рэбу было все равно. Он собирался разузнать количество войск и вернуться к Затерянному миру, чтобы предупредить об опасности.

Отряд отстал от дозора километров на пять. Рэб был удивлен и напуган количеством бойцов и составом оружия. Самоходные гусеничные повозки везли на себе стволы минометов и ящики с боеприпасами. Их медленный ход замедлял и весь отряд. Рэб насчитал около сотни бойцов. Это было больше всего населения Затерянного мира. Ситуация становилась чрезвычайно опасной. Такой она не была со времен первого столкновения с Орденом Тиамат. Но тогда они могли легко сорваться с места в отличие от жителей Затерянного мира, прочно осевших в стабе.

Минометы давали серьезное преимущество противнику на большой дистанции, а количество бойцов позволяло уверенно справляться с любыми вызовами, будь они со стороны мутантов или со стороны людей. Рэб видел, что у многих за плечами висел крупный калибр, и был уверен, что они умеют пользоваться им как надо. Времени на размышления оставалось совсем мало. До стаба было меньше трех часов человеческим шагом. Для группы с тяжелой ношей – четыре.

Рэб изменил свои планы. До тропического кластера, при условии бега галопом, – около часа. Если успеть добежать туда и собрать всех, кто постоянно ошивается на тропе, ведущей в кластер, можно будет собрать ударную группу и бросить ее на противника. Разумеется, насмерть. Элитник не станет обращать внимание на другого элитника, на которого сейчас походил Рэб, поэтому придется собирать лотерейщиков, если повезет топтунов, а если совсем повезет, то и рубера.