наперекосяк. Думаю, с Сэндоу такое случалось не раз, поэтому он решил добавить к своим лабораториям часть фермы.

Тоска, с ее-то невыносимым климатом, была прекрасным полигоном для испытаний чего угодно.

Кое-кто просто разъезжал по разным климатическим поясам, записывая все, что пошло не так. Все крепкие и хорошо оснащенные жилища, которые я упоминал ранее, тоже были тестовыми образцами, и однажды их двойниками застроят другие планеты. Возьмите любую штуковину, и выяснится, что на Тоске кто-то проверяет ее на пригодность. Я занимался продуктами питания.

И когда однажды раздались вопли «Железо!», я, разумеется, пропустил их мимо ушей. До меня доходили слухи, еще до того, как я попросил, чтобы меня отправили отбывать наказание на Тоску.

Мой срок закончился почти год назад, но я остался. Я мог уехать в любое время, но не стал. Наверное, хотел кое-что доказать, а потом втянулся в проект.

Фрэнсис Сэндоу испытывал на Тоске разнообразное оборудование, но до сих пор, насколько мне известно, самый большой интерес вызывал побочный эффект местной экологической системы. Было в моей долине нечто особенное, отчего рис в буквальном смысле рос на глазах. Сэндоу и сам не знал, в чем причина, и я вызвался это выяснить. Растущая популяция галактики заплатит любую цену за секрет выращивания какого-либо съедобного продукта всего за две недели со дня посева. Поэтому я вооружился для борьбы со змеями и водяными тиграми; я собирал урожай, анализировал его и скармливал данные компьютеру. Процесс шел медленно, год за годом. Сначала я проверял одну гипотезу, потом другую, и уже чуял, что ответ близок, осталась всего пара урожаев, как вдруг поднялся этот вой: «Железо! Железо!» Чокнутые.

Правда, я упустил из вида, что могу и не добиться нужного результата. В тот момент мне хотелось лишь одного: найти четкий ответ, предъявить его вселенной и заявить: «Вот, я расплатился за все, что совершил. Будем считать, мы квиты».

В одну из редких поездок в город я заметил, что там говорят только о железе. Я не особо люблю людей, вот почему сразу попросился в проект, где мог работать в одиночку. Все разглагольствовали на тему, будет ли массовый исход, я услышал и пару комментариев о том, что люди вроде меня вольны уехать когда угодно. Естественно, отвечать я не стал. Мой терапевт, не одобрявшая мое решение работать в одиночестве, не хотела, чтобы я вступал в споры и вел себя воинственно, и я последовал ее совету. Когда закончился мой срок, мы перестали видеться.

И потому я сильно удивился звонку в дверь, а еще больше – когда открыл, и ввалилась она, а в спину ее подгонял ураганный ветер и пулеметные очереди дождя.

– Сьюзан!.. Входи, – сказал я.

– Да я вроде как уже вошла, – ответила она, и я закрыл за ней дверь.

– Давай я заберу твое барахло.

– Спасибо.

Я помог ей стянуть с себя плащ, напоминающий дохлого угря, и повесил его на крючок в прихожей.

– Кофе будешь?

– Давай.

Она вошла вслед за мной в лабораторию, также служившую кухней.

– Ты слушаешь радио? – спросила она, когда я принес чашку.

– Нет. Сломалось месяц назад, а починить руки так и не дошли.

– В общем, уже объявили официально, – сказала она. – Нас выпроваживают.

Я изучил ее мокрые рыжие пряди и серые глаза под рыжими бровями и вспомнил, как она говорила о переселении, когда я еще был ее пациентом.

– Я пока не готов, – ответил я, заметив, что ее веснушчатое лицо покраснело. – А когда?

– Начиная с послезавтра. – Румянец быстро бледнел. – Сюда отовсюду сгоняют корабли.

– Ясно.

– Ну вот, я и подумала, что ты должен знать. Чем скорее зарегистрируешься в порту, тем скорее получишь билет.

Я глотнул кофе.

– Спасибо. А сколько времени еще осталось, ты в курсе?

– От двух до шести недель, как говорят.

– В смысле, это грубая оценка.

– Да.

– И куда всех отправляют?

– Заключенных временно распределят по тридцати двум планетам. Разумеется, к тебе это не относится.

Я хохотнул.

– Что тут смешного?

– Жизнь, – сказал я. – Представляю, как Земля разозлилась на Сэндоу.

– Ему собираются предъявить иск за нарушение контракта. Он же дал гарантию на планету.

– Сомневаюсь, что это гарантийный случай.

Она пожала плечами, потягивая кофе.

– Не знаю. Я знаю только то, что говорят вокруг. Тебе лучше прикрыть лавочку и зарегистрироваться, чтобы вылететь пораньше.

– Не хочу, – сказал я. – Я уже так близко подобрался к ответу. И надеюсь закончить проект. Шести недель мне хватит.

Ее глаза округлились, и она опустила чашку.

– Это же смешно! Если ты умрешь, никто все равно не узнает о твоих выводах. Так в чем смысл?

– У меня получится, – заявил я, мысленно возвращаясь к тому, что когда-то хотел доказать. – Думаю, у меня получится.

Она встала.

– Ты поедешь в порт и зарегистрируешься!

– Это что, предписание врача?

– Жаль, что ты больше не проходишь терапию.

– Теперь я полностью здоров.

– Может, и так. Но если придется, я скажу, что ты болен, тебя заключат под стражу и вывезут отсюда насильно!

Я нажал на кнопку стоящего на столе устройства, выждал секунды три и нажал другую.

Из динамиков раздался пронзительный голос:

«…если придется, я скажу, что ты болен, тебя заключат под стражу и вывезут отсюда насильно!»

– Спасибо, – сказал я. – Можешь попытаться.

Она снова села.

– Ну ладно, ты победил. Но что ты пытаешься доказать?

Я лишь пожал плечами и глотнул кофе.

– Что все ошибались на мой счет, – ответил я после паузы.

– Это не имеет никакого значения, веди уже себя по-взрослому! А кроме того, ты неправ.

– Уходи, – мягко попросил я.

– Я столько раз выслушивала твои юношеские фантазии. Я тебя знаю. И начинаю думать, что нерешенные семейные проблемы привели тебя к мысли о самоубийстве и…

Я засмеялся, тем самым как бы повторив «Уходи», только громче.

– Ладно. Я согласен со всем, что ты обо мне думаешь, но не собираюсь следовать твоим указаниям. Считай это своей моральной победой.

– Но когда придет время, ты ведь уедешь?

– Конечно.

Она опять принялась за кофе.

– Ты правда уже близок к ответу? – наконец спросила она.

– Да.

– Мне жаль, что это случилось именно сейчас.

– А мне нет, – сказал я.

Она обвела взглядом лабораторию и выглянула через кварцевое окно на раскисшие поля.

– Как ты можешь быть здесь счастлив, да еще в полном одиночестве?

– Не могу, – признал я. – Но все лучше, чем в городе.

Она покачала головой, и я залюбовался ее волосами.

– Ты ошибаешься. На самом деле им плевать.

Я набил трубку и закурил.

– Выходи за меня замуж, – мягко произнес я. – Я построю тебе дворец и накуплю платьев, чтобы каждый день года надевала новое, сколько бы ни длился год в той системе, куда мы улетим.

Она улыбнулась.

– Да ты не шутишь.

– Не шучу.

– Но ведь ты украл, ты…

– Так выйдешь?

– Нет. Но спасибо. Ты ведь знал, что я так отвечу.

– Да.

Мы допили кофе, я проводил ее до двери и даже не пытался поцеловать.

Ну да, у меня же была трубка во рту, именно для этого она и нужна.

В тот день я прикончил тринадцатиметровую водяную змею, которая сочла сверкающий инструмент в моей левой ладони