сдерживать ашури. Что им оберегать, если ашури за год опустошат Аккоро от края до края?

Воспоминания смешивались в неразборчивый ураган.

Шамаш пошел в узилище изначальных. Другие Ашу отговаривали, но он исполнил задуманное и принес с собой частичку Голоса – слишком слабого для Ашу, но подходящего для людей. Наделенные этой силой смертные стали зваться жрецами, а Шамаш… он исказился. Его, снедаемого хворью, заперли в Саордале. Ашу погрузились в сон, дабы восстановить силы. Настала Эра людей, и во главе ее стояли жрецы. Две сотни лет продолжалось их владычество, пока не пришел тот, кто стал для них погибелью.

Его звали Алламус, и он считал себя спасителем. Рожденный жрецом в западных землях, он путешествовал по Аккоро, находя все новых сторонников.

– И все слова – истина? – вопрошали они.

Алламус не скрывал ни слова правды.

– О да, для Ашу мы – зверюшки. Если захотят пустить нас в бой ради забавы – так и поступят, – отвечал Алламус.

Люди боялись. Они гневались. Они отрицали. А потом он давал надежду, от которой невозможно отказаться.

– Мы станем сильнее, – обещал Алламус. – Никто не наденет на нас поводок.

– Но что мы против Ашу?..

– Верьте: жрецы не оставят вас.

Они верили. Алламус стал их твердью в зыбком мире.

Но отнюдь не все хотели получить убежище. Большинство соблазнилось богатствами. Алламус был готов отдать каждый драгоценный камень, доставшийся ему в наследство от семьи, дабы добиться своего. Однако ни сокровища, ни сила смертных не могли потягаться с Ашу. Он искал что-то другое.

И нашел. Ответ явился во снах, принесенный женщиной с удивительными волосами цвета янтаря. Она поведала ему все, и Алламус в полной мере осознал свое предназначение.

– А если ничего не выйдет? – спрашивал невысокий тощий паренек, шедший рядом с Алламусом.

Его нарекли Шедом – в честь деда, избравшего в жены женщину без дара. К сожалению, через разбавленную кровь жреческие силы не передавались, и Шед был их лишен.

– Если у тебя ничего не получится? Или… Оно вырвется?

– Твои сомнения почти оскорбительны, Шед. – В голосе Алламуса прозвучало предупреждение, но при этом он ласково потрепал мальчишку по волосам. – Я не ошибусь.

Шед закусил губу. От нервозности он не знал, куда себя девать, и притоптывал на месте, словно молодой жеребенок.

– Я… я не доверю им. Все, чего они хотят, – власть.

– Ты прав. И я обещаю даровать им желаемое, а в придачу свободу от прихотей Ашу.

– Алламус! – Шед по привычке испуганно огляделся. – Не так громко, пожалуйста! Не все с тобой согласны!

Жрец рассмеялся. Его любимец – куница по имени Сэль – злобно зафыркала и посильнее вцепилась в одежду хозяина, чтобы не свалиться с его плеча.

– Кого ты боишься, Шед? Да еще в моем доме!

Он построил свою башню в южных землях прямо над входом в Саордал. Подземный город манил Алламуса своими тайнами, но соваться туда он не спешил. Пока хватало и того, что он отпугивал незваных гостей. Люди не приближались к дому Алламуса. Даже те, кто клялся ему в верности, предпочитали встречаться с ним где угодно, но не в башне. Алламус усмехнулся, вспоминая узоры на стенах. Образы Ашу с первого взгляда восхищали тех, кто им поклонялся. И мало кто замечал оскорбительные допущения, с любовью запечатленные Алламусом.

– А та комната? Ну, с колонной.

– Что с ней не так? – Алламус беззаботно погладил фыркающую Сэль.

Куница любила быть в центре внимания хозяина. Стоило ею пренебречь, и она принималась кусать уши жреца. Он избаловал ее и ни о чем не жалел. Сэль была не питомцем – компаньоном. Она сопровождала Алламуса везде, даже на портретах они оставались неразлучными.

– Я… я едва ноги унес! Та проклятая колонна! Она нашептывает! Такое… Такое! Жуть берет!

– Я ее не успел завершить. – Алламус отвесил парню подзатыльник. – Не подходи к ней, и потом не придется ныть, Шед.

– Но это…

Алламус наклонился к Шеду, чтобы услышать продолжение фразы.

– …то, о чем ты мечтал? Проход в их мир? Окошко к изначальным?

– Проход? Окошко? Ха, Шед! Это не более чем трещина толщиной с волосок! – Алламус приблизил кончик большого пальца к указательному. – Во-о-от такой. И блоха не пролезет. Пока что. Но я найду способ открыть дверь.

– Когда?.. – прохрипел Шед.

– Скоро.

Он не успел. Не все разделяли чаяния Алламуса, не все склонившие перед ним голову были искренни. Многие предали. Предал и Шед. Когда воины Алламуса были разбиты, а вражеская армия подступила к стенам башни, мальчишка скинул маску.

– Прости… прости… – повторял он, заливаясь слезами.

Но Алламус не забывал и не прощал. Он не вышел из своей башни живым, но и Шед ее не покинул. Нет, жрец не убил его, ибо смерть была избавлением. Он скинул мальчишку в глубины Саордала. Его крики стали песней упокоения Алламуса.

Сквозь сон Шамаш слышал, как скрежещет оружие войск, а земля напитывается кровью павших.

Немало жрецов возглавляли поход против Алламуса, страшась потерять все по вине этого безумца. Когда же он пал, не сразу, но жрецов стали оттеснять, стирать былое величие из памяти. Их сбросили с тронов мира, не оставив ни клочка былой власти. Народ запада, откуда происходил Алламус, перебил всех своих жрецов, и более на тех землях они не рождались. Шамаш знал почему. Знал, и знание это усиливало страдание. Напоминало о путешествии в земли, заполненные темнотой. Он расщеплялся, терял себя. Высокая цена за победу, но почему же ее заплатил Шамаш и никто иной?

Арбэл ненадолго пробудился. Он созвал своих слуг-вершителей, открыв для них опасные пути к могуществу.

Вершители явили законы – законы Ашу. Народы разбились на касты и отдалились, разбрелись по своим уделам. Те, кто пошел за Алламусом, но не обладал даром жрецов, стали низшей кастой – низкорожденными. Те же, кто воевал против мятежного жреца, пошли путями властителей и воинов. Помогавшие своими советами, врачеванием и другими искусствами получили судьбу мудрых, а снабжавшие армию назвались ремесленниками.

Мир осветил порядок.

Голод исчез.

От тела Шамаша осталась лужа крови – больше ничто не напоминало о Великом Спящем юга.

Энки пришел в себя на полу знакомой камеры в башне вершителей. Сон? Нет, бархатистый сладковатый вкус еще оставался на языке.

Маар вылез следом. Люк закрылся за вершителем, сливаясь с полом.

Энки приподнял отяжелевшую ладонь – ключ от Саордала рассыпался, оставив после себя щепотку трухи.

Всклокоченный Маар отер блестящий лоб.

– Если все получилось, то ты получил Право Приказа. Поздравляю!

Издевательский тон Маара был далек от дружеского