Следующей подошла очередь связки костей, тяжелой и исполненной благодарности. Волосы я распустила по плечам. Сегодня не нужно было показывать всем мою каву. Все в Санктуме уже и так о ней знали.

Я надела купленный на джехендре амулет, массивное кольцо из кованой меди – подарок клана Аракан, пояс из сухих стеблей танниса, сплетенный девушкой с нагорной равнины Монпайр. Радушие Венды ко мне было многообразным, и каждый дар нес надежду.

Как страстно я желала поскорее покинуть это место, исчезнуть, раствориться вместе с Рейфом и оказаться в собственном мире, выбросив Венду из головы, словно ее и не было никогда, стереть из памяти последние несколько месяцев – и снова начать мечтать о счастливом конце, в котором так уверен Рейф. Я и сама не думала, что тоска по родине может терзать меня с такой силой – особенно сейчас, когда я поняла, что должна предупредить Морриган о надвигающейся опасности. Но – и отрицать это невозможно – иногда у меня вдруг возникало и чувство, что мне жаль расставаться с этим миром. Странное волнение охватывало меня внезапно – при виде девочки-служанки, робко опустившей взгляд под длинными трепещущими ресницами, Эбена – воина и трогательного мальчишки. Когда Эффира повторяла слова своей матери – коготь быстр и свиреп, лоза медленная и прочная. Когда десяток женщин примеряли, кроили и шили для меня одежду, и я ощущала, что в каждый стежок они вкладывают свои надежды. Они одеваются по-своему, даже если для этого приходится сшивать клочки.

А чаще всего это странное волнение ощущалось, когда со мной была Астер. Как вышло, что за короткое время я так полюбила эту девочку, так привязалась к ней?.. Словно подслушав мои мысли, она постучала в дверь и вошла. При ней была тележка и ее верная армия – Ивет и Зекия. Слишком маленькие и слабые, чтобы выполнять тяжелую работу, они старательно хватались за любые другие поручения в надежде, что в награду их покормят на кухне.

– Нас прислали помочь вам собрать вещи, госпожа, и перевезти их на новое место. Если вы не против. Но я уверена, что вы не против, потому что это приказ Комизара, так что я надеюсь, вы позволите нам сложить ваши платья и уложить их вот сюда, – девочка оборвала себя на полуслове, тревожно всматриваясь в мое лицо. – Что случилось с вашей щекой?

Я потрогала ссадину. Почему-то было трудно солгать Астер, но не стоило втягивать ее в эту грязь – она еще слишком мала.

– Просто оступилась, – ответила я.

Астер нахмурилась, явно не поверив мне.

– Пожалуйста, – продолжила я, – соберите мои вещи. Спасибо вам за помощь.

Сокрушенно поцокав языком, как старушка, она вместе с друзьями взялась за работу. Если все сложится удачно, на новом месте я проведу лишь одну ночь. Дети собрали мои пояса и белье, полученные от Эффиры в самый первый раз, потом перешли к платьям. Астер увидела на кровати полотенце, принесенное Калантой, схватила его, и на пол упало что-то тяжелое.

У нас одновременно вырвался дружный вздох. Мой нож. Тот самый, который я считала навсегда потерянным. Все это время Каланта хранила его у себя. Астер, Ивет и Зекия попятились от ножа, вопросительно глядя на меня. При всей их наивности даже дети понимали, что оружие мне не положено.

– А с этим как быть? – спросила Астер.

Поспешно опустившись на колени, я вырвала полотенце у Астер.

– Это свадебный подарок Комизара, – и я снова бережно завернула нож. – Он рассердится, если узнает, как небрежно я с ним обошлась. Прошу вас, ничего ему об этом не рассказывайте. – Я посмотрела на три испуганные мордочки. – А лучше не говорите никому.

Они закивали, а я уложила сверток на дно тележки.

– Когда привезете вещи в мою комнату, осторожненько разверните нож и спрячьте его под одежду на самый низ. Справитесь?

Астер торжественно выпрямилась. Она мне не поверила. И остальные тоже. Как и Эбен, они давно уже не были наивными детишками. Детство у них украли.

– Не беспокойтесь, госпожа, – заверила Астер, – я буду осторожна и припрячу его как следует.

Я хотела встать, но Ивет жестом остановила меня. Она подошла и поцеловала меня в разбитую щеку.

– Все скоро заживет, госпожа. Смелее!

Я сглотнула и попыталась ответить достойно, а не нести жалкий лепет.

– Я постараюсь, Ивет. Я постараюсь быть такой же смелой, как ты.

* * *

Каден

Я сидел за столом Совета, слушая, кивая, стараясь вставить слово, когда мог, но мысли мои снова были всецело заняты Лией. Каждой каплей своей крови я чувствовал, насколько нуждаюсь в ней. Я был уверен, что ей важно и необходимо находиться здесь. Но теперь это казалось почти невозможным.

Я знал.

Знал, что он планирует, и молчал, потому что полагал, что и сам хочу того же. Он называл это «восстановлением справедливости», и я жаждал справедливости. Но теперь я понял: всё это жонглирование словами. А на деле речь идет о мести, самой обыкновенной мести. Все остальное не имело значения. Мне казалось, что с того дня, когда я посмотрю в глаза своему отцу и увижу, как он испускает дух, сам я задышу полной грудью. Что шрамы на моем теле чудесным образом исчезнут и будут забыты. За это мне не жаль было заплатить любую цену. На войне погибают невинные, Лия. Я бесконечно повторял эти слова себе в оправдание, даже когда узнал о гибели Греты. Невинные погибают. Но сейчас я вспоминал, как Берди подкладывала мне добавку своей похлебки, как сам я танцевал на улицах Терравина с Гвинет и Симоной… а еще там была Паулина, девушка такая нежная и чистая, каких, казалось, и не бывает на земле. Теперь у них были имена. Их лица были четкими, ясными, тогда как лик справедливости все больше расплывался.

В то же время я не мог выбросить из головы и людей Венды, к которым тоже прикипел душой. Они приняли меня как родного. Кормили и растили меня. Я стал венданцем, одним из них, я знал, как велика их нужда. Наша страна изо дня в день вынуждена была бороться с теми, кто не знал жалости. Неужели эта земля не заслужила справедливости? Ответ на этот вопрос мог быть только одним: разумеется, заслужила.

Я не допущу, чтобы им причинили вред.

Я дал Лии обещание, но не был уверен, что смогу его исполнить.

Заседания Совета тянулись подолгу. Наместник Обраун был на редкость податлив на уговоры и легко согласился удвоить выработку в своих рудниках в Арлестоне. Даже слишком легко. Прочие наместники возражали, ворчали, что не могут выжать кровь из камней. Комизар уверял их, что могут.

У вас есть договоренность. Как это мило, какое облегчение для вас.