глупый юноша, прошедший за мной по следу цепочкой Времён… Вы с сестрой напрасно проделали столь долгий и опасный путь.

И он отбросил ружьё в сторону. Упав у самого входа в шахту, оно вновь заискрилось.

— Забирайте вашу невинную светлую сестру, и уходите тем же путём, что и пришли!

— Нас там не примут. Её — за то, что ослушалась, а меня… Я стану изгоем, потому что не исполнил свой Долг.

Герцог усмехнулся:

— На всё воля Судьбы, — и он обернулся к Джофранке. — Как можете видеть, жрица Её пребывает ныне не с вами!

Герцог посмотрел, как Алисафья с трудом выбралась из сугроба. Снег залепил глаза, и она протирала их, размахивая рыжими волосами.

— Нам пора в путь! — герцог бережно поднял шкурку, оставшуюся от кота, положил её на ладони и, погладив, поднял над головой. Засияло огромное золотое кольцо, в нём на миг показался морда кота, которая тут же исчезла. Как и шкурка. — Идёмте же! У нас осталось несколько важных незавершённых дел! А Пантелей навсегда пребудет в Вечности, и, поверьте, он всё равно останется с нами!

Гвилум положил крыло на плечо плачущей Джофранке, и они пошли вслед за герцогом, что ступал быстро, и перья блестели на его шляпе. Ворон на миг обернулся, удостоив Зверолова последнего острого взгляда.

Алисафья — вся в снегу, с растрёпанными волосами подбежала к брату. Тот опёрся на её ладонь, и, сумев встать, хромая, устремился к ружью:

— Не надо! — выкрикнула она, но тот не слушал. Подняв оружие, он распрямился, но шатнулся, едва не упав.

— Мы не станет изгоями, сестра! Нет, никогда не станем! Я всё равно исполню свой Долг!

— Нет, Фока, нет! Всё должно было произойти именно так! И всё уже закончилось… для нас! Мы должны отправиться с тобой — туда! — она указала на открытый вход в шахту. — Пойти и спасти того, кто попал в тёмное чрево из-за нас!

Зверолов на миг посмотрел в тёмный ход, но недолго взвешивал в уме предложение. Покачав головой, сказал резко:

— Лучше помоги мне! — и сделал первый неуверенный шаг в сторону от шахты.

— Нет!

— Ты пришла, чтобы быть со мной!

— Нет!

— Тогда иди за своим! А я… я!

Он, шатаясь, устремился по косой в том же направлении, куда отправился герцог со свитой.

Алисафья проводила его взглядом, но сама не двинулась за ним.

…Когда Зверолов вышел к тому месту, где стояла чёрная повозка, на её месте был лишь вытопленный прямоугольник с обугленной травой. Экипаж растаял в темноте леса. У охотника не было и малейшего шанса успеть. И он знал об этом…

«Теперь не догнать!» — тяжёлая мысль сдавила голову, словно сошлись вновь ржавые тиски в пыточной камере лихоозёрского барина.

— Не догнать! — произнёс он и выкрикнул в небо. — Неееет!

И тут послышался звон бубенцов. Рассекая снег, подъехали сани, обдав Зверолова серебряной ледяной крошкой.

— Садись! Ну же!

Фока поднял воспалённые глаза и произнёс восторженно:

— Ты! Да неужели это ты, брат Евтиха!

Непонятно как оказавшийся тут в нужную минуту дьякон с сосульками на бороде выдохнул пар, с трудом удерживая крепкого разгорячённого коня:

— Да залезай же! Давай ещё обниматься начнём! Времени нет!

— Братец ты мой! Евтиха! — со слезами радости Зверолов перевалился в сани, и те вмиг устремились в погоню.

— Как ты здесь? — крикнул Фока. Лицо обжигал ветер.

— Некогда объяснять! — дьякон, привстав на облучке, заносил над головой плётку и не жалел коня. Тот был светлее снега и, казалось, что только радовался столь яростному напору возницы.

Сани, оглашая звоном бубенцов медленно проясняющийся в предрассветной дымке лес, стремительно неслись по следу чёрного экипажа.

Глава 23

Время подписать договор

C трудом оторвав подбородок от груди, Антон Силуанович пришёл в себя. Понял, что его теперь никуда не несут — ведь последнее, что ощущал, прежде чем тьма забвения предательски охватила его, было лёгкое размеренное покачивание.

Он ощутил спиной холодную шершавую стену. Рядом на корточках сидел старший брат, во мраке напоминая грузный мешок. Еремей Силуанович приложил палец к губам и указал движением глаз в сторону. Молодой барин наконец понял, что они спрятались во тьме за грудой валунов. Мгновение — и мимо них под размеренные удары маршем прошли барабанщики во главе с обер-офицером Корфом. У того вновь не было нижней челюсти, и он напряжённо всматривался во мрак туннеля, выискивая беглецов.

— Теперь понимаешь, что так просто уйти нам не дадут! — шепнул на ухо старший. — И одному мне эту задачку не решить. Ты, кажется, говорил, что представляешь, где может находиться выход? Так что же нам теперь делать, братец ты мой?

Вместо ответа они вновь всмотрелись в туннель — по нему сначала прошли римские легионеры, а через некоторое время — французские мушкетёры.

— Похоже, что по туннелям рыщут теперь все, кого позвали на эту дурацкую Игру, — окончательно придя в себя, ответил младший брат.

— Тогда дела наши плохи… И оставаться тут нельзя.

Антон Силуанович широко улыбнулся и вытянул пальцы, словно хотел кого-то приветствовать.

— Ты что? — удивился Еремей Силуанович, и тоже посмотрел из укрытия. Медленно переступая, по туннелю шла рыжая девица. И вид у неё был растрёпанный.

— Алисафья! — позвал Антон Силуанович, но брат тут же прикрыл ему рот ручищей. Тот запротестовал, начал сучить ногами, и камушки посыпались из-за укрытия.

— Ой, кто здесь? — Алисафья отступила, и, оглянувшись в оба конца, острожно заглянула за камни.

Младший брат укусил старшего за ладонь.

— Ты нашла нас!

— Вы знакомы? — спросил Еремей Силуанович, потряхивая пятернёй.

— Ещё бы! — обрадовалась девушка, и, жестом попросив здоровяка отстраниться, крепко обняла молодого барина. — Я пришла, чтобы помочь вам!

— А как же ваш Долг! И что с твоим братом? Неужели он смог… остановить герцога!

Та печально покачала головой:

— Если бы! Тогда бы вмиг всё и для всех закончилось. Но у нас нет времени на разг… тише!

По туннелю прошли тяжёлые рыцари, под ударами их ног со свода тоннеля сыпались труха и камушки.

— О, да эти ничего толком не видят и не слышат! За ними! — приказала Алисафья.

Еремей Силуанович вновь поднял на плечо