пляжами. Лофотены – высокогорье посреди моря, с равнинами и длинными долинами, полными воды, где над волнами поднимались лишь острые зубцы. Словно летишь над Европой, когда море поднялось на 3000 метров и от нее видны только Альпы. Словно смотришь сверху на земной шар во время всемирного потопа. Широкий блестящий фьорд, серебристый и гладкий, отделял группу островов от континента. Где-то здесь, на глубине нескольких сотен метров, лежит затонувшая «Принцесса Рагнхильд».

Саша приняла сторону отца. Джонни в одиночку предстоит совершить путешествие, которое придумала и распланировала она. Пусть говорит что угодно, но в конечном счете лояльность отцу и семейству Фалк перевесила рассказ Веры Линн. А документы из частного архива, доказывающие сотрудничество с немцами, давным-давно пропали. Он, Джонни, остался ни с чем.

Или?

Раньше он не вполне понимал, почему так важно спуститься к затонувшему пароходу и установить, подорвался ли он на мине или был взорван изнутри. Но, прочитав Верины последние главы, Джонни все понял. С разрешения Тура Фалка и «Ганзейской пароходной компании» пароход был битком набит немецким оружием и боеприпасами. Кто взорвал «Принцессу Рагнхильд»? Что ж, если Вера говорила правду, это был погибший немец из Сопротивления, по имени Дитер. Но на ком лежала главная ответственность за случившееся?

На Туре Фалке. Именно он позволил немецким властям перевозить на пассажирском судне взрывоопасный военный груз.

Самолет приземлился в Эвенесе. Нахмурило. Влажный, холодный ветер ударил Джонни в лицо. На арендованной машине он выехал на шоссе «Европа-10». Когда он был здесь последний раз, дорога называлась «Шоссе Короля Олава». Более подходящее название.

До Рамсунна ехать недалеко. Джонни бывал здесь много лет назад, когда проходил отбор в отряд «морских охотников». В армии Рамсунн слыл местом легендарным, и он помнил, как был разочарован, когда приехал сюда в первый раз, студеным зимним днем много лет назад. Новобранцы ожидали увидеть высокотехнологичную современную базу, но вместо этого их ожидал забытый богом военный городок – горстка дешевых жилых построек, причал под охраной, административные здания, складские ангары и казармы.

Но в том-то и штука. В Рамсунне им предстояла закалка. Главное, чему он здесь научился, во всяком случае на первых этапах тренировок, – это умение действовать под водой. Все должны были непременно овладеть навыком подводных операций. Для обычных людей море, тем паче северное, полярное, было источником страха. Из-за кислородной недостаточности, обморожений, штормов и кораблекрушений. Народ боялся моря, и не без причины. В отряде «морских охотников» ты учился любить все это – ледяное море, где купался каждое утро, трубы торпедных аппаратов, по которым проползал, бассейн, куда тебя погружали с руками, связанными за спиной, и с повязкой на глазах. Жизнь в отряде «морских охотников» была совсем другая, она поглощала тебя целиком, а потом выталкивала вон, становилась просто далеким воспоминанием, как и все прочее.

Городок был в точности таким, каким он его помнил. Мысль о тренировках и изнурительной работе вызвала ощущение насквозь мокрой униформы. На фьорде ревела мотором ЖНЛ[97]. Он свернул с шоссе на боковую дорогу.

Если Рамсунн был легендой, то не в последнюю очередь благодаря «Хибаре», где собирались «морские охотники»; она скромно располагалась в старом частном доме. Джонни взглянул на часы. Еще рановато, конечно.

Он постучал, и немного погодя молодой парень с ухоженной бородой и бычьим затылком, как у хоккейного игрока, приоткрыл дверь и смерил его скептическим взглядом.

– Курс сорок четыре, – сказал Джонни, – у меня тут встреча с Эйнаром Гротле.

Не говоря ни слова, парень еще секунду-другую стоял в дверях, потом коротко кивнул и посторонился. Джонни вошел. На полу ведро и швабра, парень явно был новичок и занимался уборкой.

В «Хибаре» действовала четкая иерархия.

Джонни прошел направо, в бар. «Хибара» была чем-то вроде музея отрядных операций: война в Косово в 1999-м, Тора-Бора в 2002-м, Гильменд в 2005-2006-м и т. д. У другого конца барной стойки сидел парень примерно его возраста, он кивнул ему, здороваясь.

Потом взял пиво, сел и, прихлебывая, принялся вертеть в пальцах подставку.

– Ветеран? – коротко спросил парень у стойки. Тихонько играла музыка, старая пластинка Тома Уэйтса[98].

– В некотором смысле, – ответил Джонни.

Он смотрел прямо на фото погибших, на парня не глядел.

– В некотором смысле?

– Я здесь пробыл недолго. Снова на юг отправили.

– Травму получил, да? – снисходительно сказал парень. – Ведь все, кто терпит неудачу, получают травму. И куда с травмой – на гражданку?

– Сменил отряд, – сказал Джонни. – Конторская служба в самый раз для меня.

«Контора, – твердил Х.К. во время подготовки. – Вы работаете в конторе. Если народ продолжает допытываться, то в конторе по логистике. Тогда никто больше не спрашивает».

Парень хохотнул.

– Ты хотя бы честен, – сказал он, повернувшись к Джонни. – Большинство приезжающих сюда, например журналисты, вечно хвастаются.

Он говорил на ословском диалекте с явной западной интонацией, слегка в нос.

– Я тоже не «морской охотник». – Он усмехнулся уголком рта.

– Да?

– Снайпером служил. Несколько раз ездил в Афганистан, круто было в Фарьябе в девятом-десятом.

Джонни кивнул:

– Могу себе представить.

Парень внимательно смотрел на него, словно размышляя.

– Я тебя там не встречал?

Очень может быть, подумал Джонни. Большей частью они работали в штатском, но иной раз сталкивались с другими солдатами.

– Меня? В Афганистане? – Джонни улыбнулся. – Нет, если и встречались, то в аэропорту Гардермуэн, когда мы передавали снаряжение вам, летевшим на задание. Я работал в армейской логистике. Любители рассуждают о стратегии, профессионалы – о логистике, знаешь ли.

– Наверно, я ошибся. – Парень осторожно улыбнулся. – Мой отец тоже всегда так говорил. Так или иначе, сейчас мы комплектуем отряд для задания в Кабуле. Мониторинг афганских спецподразделений, они там наверняка здорово понаторели. Много практики, если можно так выразиться.

Бычий затылок драил полы, поглядывал настороженно, будто слушал все, что они говорили.

– Кстати, я Сверре Фалк, – сказал парень у стойки, протягивая руку.

Джонни невольно улыбнулся.

– Почему ты смеешься? – спросил Сверре, вдруг забеспокоившись.

– Мир тесен. Я работаю над биографией Ханса Фалка. Я Джонни, Джонни Берг.

Бычий затылок, свирепо глядя на них, прошел за стойку, включил музыку громче. Еще несколько парней вошли в бар, явно новобранцы. Как он, десять лет назад.

– Ты сказал, Джонни Берг? – Бычий затылок выпрямился, вразвалку шагнул к ним. Парни у него за спиной тоже встали, сделали шаг-другой к Джонни. – Я знаю, кто ты. Слыхали мы о тебе. Вали отсюда, Джихади-Джон, не хрена тебе тут делать.

Джонни глянул вокруг, сперва в озадаченное лицо Сверре Фалка, потом на Бычий затылок, который стоял перед ним, скрестив на груди татуированные