основной редакции и в черновиках «Песни про Джеймса Бонда» о герое говорится по-разному: «Огромная колонна / Стоит сама в себе, / Но встречают чемпиона / По стендовой стрельбе. / Попал во всё, что было, / Он выстрелом с руки, — / По нём ну всё с ума сходило, / И даже мужики». Это основная редакции, а в черновиках Бонд выведен как тот самый чемпион: «То влезет в щель без мыла, / То выстрелит с руки, — / Бабье с ума сходило / И тоже муки» (АР-9-56). То есть, по сути, Бонд является «чемпионом по стендовой стрельбе», которого встречает толпа (поскольку в своих киноролях артист Шон Коннери часто стрелял из пистолета). А раз Бонд является авторской маской, то логично выглядит сходство со стихотворением «Как-то раз, цитаты Мао прочитав…» (1969): «Я был раньше чемпион. Я не могу, / Не привык я просто к медленным решеньям, / Я стрелял с колена, лежа, на бегу, / Но ни разу в жизни — по живым мишеням»4б4 /2; 458/. Приведем еще несколько перекличек между этими произведениями: «Попал во всё, что было, / Он выстрелом с руки» = «Мне бы взять пострелять всю китайскую рать» /2; 458/; «Он к озверевшей двинулся толпе» (АР-9-54) = «Рать китайская бежала на меня» /2; 174/ (в последних двух цитатах — формально противоположная ситуация); «То ходит в чьей-то шкуре» = «На границе, на Амуре <.. > Я лежал в защитной шкуре» (АР-8-108).

А авторская сентенция из «Песни про Джеймса Бонда»: «Но вот киношестерки прибежали <…> И разменяли фунты на рубли», — восходит к песне «Я не люблю» (1968), где лирический герой говорил о своем кредо: «Я не люблю манежи и арены — / На них милъон меняют по рублю».

Завершая сопоставление «Песни про Джеймса Бонда» и «Пародии на плохой детектив», обратим внимание, что в последней песне главному герою «работать без подручных — может, грустно, может, скучно» (поэтому так близки были Высоцкому строчки из «Песни акына» Вознесенского: «Пошли мне, Господь, второго, / Чтоб не был так одинок!»), а Джеймс Бонд умирал от скуки и тоски, так же как и лирический герой Высоцкого во многих произведениях: «Я скоро буду дохнуть от тоски…» и др.

Если Джеймс Бонд «ходит в чьей-то шкуре», то и лирический герой Высоцкого ведет себя так же: «Набедренный пояс из шкуры, пантеры. <…> А я — тот же самый» («Всё относительно», 1966), «И шкур моих набедренных не тронь» («Про любовь в каменном веке», 1969), «Как чужую гримасу, надел я чужую одежду, / Или в шкуру чужую на время я вдруг перелез» («Километры», 1972). Да и сам он на своих концертах говорил: «…они правдоподобны, эти песни, потому что я беру человека в крайней ситуации и стараюсь влезть в его шкуру, от его имени спеть»[686] [687] [688] [689] [690].

Неслучайно также, что поклонники Джеймса Бонда — хиппи: «Вы посудите сами: / На проводах в ЮСА / Все хиппи с волосами / Побрили волоса», — поскольку годом ранее лирическое мы уже выступало в этом образе в «Мистерии хиппи».

***

Значительное место в творчестве Владимира Высоцкого занимает военная тематика. Однажды Юрий Никулин признался ему: «Я ведь прошел всю войну и чувствую, будто ты был рядом со мной». Высоцкий на это ответил: «Я очень много расспрашиваю людей. Я это все пережил, через себя пропустил. Мне иногда казалось, что я сам воевал»466.

А вот что он говорил на концертах: «Песни эти современные, написанные для людей, большинство из которых тоже знают о войне только по рассказам, по фильмам, по книгам. Но они все равно обязательно имеют современную подоплеку. Те же самые проблемы, которые были тогда, существуют и сейчас. Это проблема надежности, дружбы, чувства локтя, проблема преданности и так далее. Просто на том материале мне казалось, что это можно делать намного ярче»467.

Писатель Сергей Юрьенен верно отметил: «Реализовывалась она (военная тема. — Я.К) в песнях <…> не только как память о павших в минувшей войне, но и в качестве метафоры собственного индивидуального боя за правду, экстремальной, “пограничной ситуации” певца в “войне” с “организациями, инстанциями и лицами”»^.

Начнем разговор на эту тему с песни «Звёзды» (1963469). Здесь главный герой вспоминает смертельный бой, во время которого был звездопад: «Снова упала, и я загадал / Выйти живым из боя! / Так свою жизнь я поспешно связал / С глупой звездою. / Я уж решил: миновала беда, / И удалось отвертеться… / С неба свалилась шальная звезда — / Прямо под сердце. / Нам говорили: “Нужна высота!” / И “Не жалеть патроны!”… / Вон покатилась вторая звезда — / Вам на погоны. / Звезд этих в небе, как рыбы в прудах, / Хватит на всех с лихвою. / Если б не насмерть, ходил бы тогда / Тоже — Героем. / Я бы Звезду эту сыну отдал, / Просто — на память… / В небе висит, пропадает звезда: / Некуда падать».

Начнем с анализа внешнего, лежащего на поверхности сюжета, и сразу зададимся вопросом: если главный герой погиб, то кто же ведет речь?

Можно предположить, что прием, использованный в этой песне, восходит к стихотворению А. Твардовского «Я убит подо Ржевом…» (1946), повествование в котором также ведется от лица убитого солдата (похожий прием встретится в «Памятнике» Высоцкого, где лирический герой будет рассказывать о том, что с ним произошло после его смерти).

В «Звездах» герой выступает, как и во многих других произведениях на военную тематику, в маске солдата, рядового.

Звезду, с которой он связал свою жизнь, герой называет «глупой», отождествляя ее со слепой и неразумной Фортуной, которая разбрасывает свои дары, не заботясь о том, по заслугам их получат люди или нет. Звезда же, которая поразила героя, названа им «шальной», так как он считает, что это — простая случайность.

Слова «Нам говорили “Нужна высота!” / И “Не жалеть патроны”…» должны быть истолкованы как призыв военного командования любой ценой выбить занявшего высоту противника. На то, что высота занята врагом, указывают также следующие слова: «С неба свалилась шальная звезда — / Прямо под сердце», — то есть сверху, от уже занявших высоту.

Ну а что же с наградами, которые тоже «валятся» с неба: «Вон покатилась вторая звезда — / Вам на погоны»? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к подтексту стихотворения.

Само слово