час перед рассветом, когда, по обычаю, шла охота на Темнолистных и Светлолистных – странных лесных существ, которые на маскараде представляли холодное и теплое времена года; одни одевались в костюмы из лиан и плюща, другие – в белые овечьи шкуры. Они гонялись друг за другом в переулках, где порой случались драки и настоящие поединки. Какая группа возьмет больше пленных, такой и будет грядущая зима – суровой или теплой. Никто не мог быть уверен, что не станет добычей, и особенно преследовали квендельских девушек. Красоток вызывали на дикий танец; беглянки сопротивлялись как могли.

– Клянусь сыроежками, они зашли слишком далеко! Кто-то должен привести этих злодеев в чувство, – взволнованно заявила Гортензия. Она до сих пор помнила, какой восторг испытала сама, когда один из квенделей в масках выбрал ее своей добычей. Это походило на грубоватую игру в «грибы и грибников» – в спешке вполне можно было получить синяк, если тебя бестактно схватят или даже толкнут. Но за все годы, прошедшие с тех пор, как Гортензия впервые приехала в Баумельбург, ни разу не случалось, чтобы маску намеренно разбили, а жертву ранили до крови. Она и не слышала о подобных случаях. Остальные были с ней согласны.

«Всё, абсолютно всё не так в этом году», – ворчал про себя Биттерлинг. Он с удовольствием побежал бы прямо к Лоренцу Парасолю, чтобы начать жаркий спор с советом о том, что делать с этими новыми обычаями.

– Мальве, послушай меня, – сказал старик Пфиффер серьезным и в то же время обнадеживающим тоном.

Он тоже снял маску и посмотрел на дочь Ансегиселя яркими нестареющими глазами так пристально, что та вдруг запнулась, подняла голову и ответила на его взгляд.

– Кто это был? Если на нем не было маски, быть может, ты его узнала? Или это незнакомец из какой-нибудь отдаленной деревни?

– Он был похож на волка или на большую собаку и еще на квенделя, хоть и был весь в шерсти и с кошмарной пастью – он ведь оскалился на меня! Но на нем не было маски. Я оттолкнула его и ткнула рукой теплую мягкую плоть, – ответила Мальве, ко всеобщему ужасу, и снова разрыдалась.

Все потрясенно замолчали.

– Некоторые маски действительно сделаны очень талантливо и имеют почти обманчивое сходство с… – начал было объяснять Биттерлинг. Одилий укоризненным жестом заставил его замолчать.

– Он был один или с кем-то? – поинтересовался старик.

– Их было несколько. Но только те, кто вышел из тумана, были похожи на этого. – Ее ответ снова прозвучал странно. Мальве прижалась к отцу и закрыла глаза, изнемогая от только что пережитого ужаса.

Одилий явно встревожился, у него возникли определенные подозрения.

– Из тумана?.. – начала было Гортензия. Она тоже откинула маску и огляделась. – Тогда, должно быть, гости из Звездчатки устроили здесь шалости со своими дымовыми факелами, потому что ночью было пасмурно, но без тумана. А в сумерках всякий свет обманчив.

Они стояли в извилистом переулке неподалеку от большой площади. Фасады плотно прилегающих друг к другу домов, сплошной ряд которых лишь изредка перемежался воротами, были затенены высокими деревьями. В нижних ветвях вязов и лип висели поразительно бледные фонари, которые напоминали бы луны, если бы деревья не раскачивались под порывами ветра, отчего молочно-белые огоньки плясали вверх-вниз. Незадолго до восхода солнца в холодном воздухе чувствовалось предвестие надвигающегося снега, и скоро должно было стать светлее.

После тревожной встречи в доме Кремплингов час назад квендели из Зеленого Лога подкрепились супом в «Винном кубке», устроили себе что-то вроде позднего ужина или раннего завтрака. Там они снова встретили Хонигмана в костюме плакучей ивы, который пригласил их выйти с ним после чаши настойки, чтобы посмотреть, как его дочь участвует в веселой игре. Они согласились, радуясь возможности отвлечься в компании веселого пасечника. Но потом Тильда и Хульда остались с мельником в трактире, где неожиданно встретили Портулаков, соседей Гортензии по Бузинной улице, которые явились на праздник стайкой полевых мышей под остроносыми масками. Портулаки прихватили всех шестерых детей, даже младшего не оставили дома, и семейное представление получилось убедительным.

– Никогда не мешает согреться получше, – сказала Тильда, с содроганием отпуская Звентибольда в промозглую сырость. – До полуночи еще далеко.

Она считала, что Праздник Масок в Баумельбурге в этом году – крутой подъем, полный трудностей, а не веселье и удовольствия. Биттерлинг тоже не мог отделаться от этого чувства, когда вместе с Гортензией и стариком Пфиффером последовал за Хонигманом на улицу. Не хватало только Карлмана и Энно, которые затерялись где-то в суматохе еще прежде, чем Одилий и другие встретили Мальве. Но они обязательно должны были найти друг друга; на всякий случай друзья договорились, что не позднее полудня снова соберутся в «Кубке».

– Какой бы бессовестный клоп-вонючка ни стоял за этим, руку нужно перевязать, да и Мальве не помешает выпить чего-нибудь освежающего, – здраво рассудила Гортензия. – Давайте вернемся в трактир.

Ансегисель решительно покачал головой. Забавное получилось зрелище, поскольку он забыл о маске, которая сползла на левое ухо.

– Большое спасибо, но не стоит беспокоиться, – сказал он. – Я лучше отвезу Мальве обратно, наше жилище подходит нам больше, нежели величественный дом Резеды Биркеншток. Мы остановились в деревне у пчеловодов, родственников по материнской линии. Вы же понимаете, пчеловоды тянутся друг к другу, хотя их домик и без нас уже трещит по швам. В дни праздника он превращается в настоящий улей, вот как много там народу.

Он расстегнул серебряную застежку на шее – узкий ивовый лист, скреплявший плащ, – заботливо расправил ткань на плечах дочери и снова обнял ее, защищая, и настойчиво повел прочь. Мальве даже не подняла головы.

– Прощайте, дорогие друзья, – сказал Ансегисель. Трое квенделей ответили ему ободряющими пожеланиями здоровья.

– Елки-поганки, после испуга все покажется только лучше! Может, увидимся у большого костра, когда придет время Марша колокольчиков, – с надеждой воскликнул Биттерлинг. Пасечник снова остановился.

– Хорошо сказано, дражайший Биттерлинг, – произнес Ансегисель так серьезно, словно они снова стояли в тумане на Заливных лугах. В отблесках лун-фонарей его смуглое лицо выглядело бледным и измученным. – Но боюсь, что в этом году Праздник Масок для нас закончился. Нам и вовсе не следовало приходить сюда, теперь я думаю, что те ужасные столбы с кровью были серьезным предупреждением. И лучше бы мне не знать от кого. Я внимательно слушал уважаемого Пфиффера в «Старой липе», но все равно беспечно пропустил его советы мимо ушей. Как и многие другие.

Он глубоко вздохнул и взглянул Одилию в глаза.

– До нашего жилья чуть меньше сотни широких шагов вниз по склону,