– Деньги, что ли?

Не понимаю, о чем она говорит. Кажется, в последнее время проблем с деньгами у нас не возникает.

– Нет. Теперь ты знаешь, как живет человек, который занимается тем, что любит. У тебя этого нет. Но тебе бы это не помешало.

– Но я не знаю, что я люблю. – Я поднимаю руки. – Все вокруг знают, чего хотят от жизни. Ты обожаешь свою работу, Окли – музыку. Кики хочет быть парикмахером с четвертого класса. Когда Кэрри в первый раз выступила в роли юриста на школьном суде, с ней все сразу стало понятно. Я же только и делала, что училась рисованию, но заниматься этим не хочу, а чем хочу – не знаю.

– Ну и ладно.

– Что «ну и ладно»? – возмущенно спрашиваю я.

– Начинай с этого места.

Вот прямо как Окли. Я опускаю руки и чувствую полное бессилие.

– Окли мне говорил то же самое, – наконец признаюсь я.

Она удивленно поднимает брови:

– Ну надо же. Ты всегда делаешь вид, что всем довольна и счастлива, а тут призналась этому красавчику, что тебя на самом деле гложет? Похоже, ты действительно была в него влюблена.

Я киваю, делая усилие, чтобы не расплакаться, хотя у меня в горле стоит огромный ком.

– Ну да. И я все еще в него влюблена! Пейсли, ну почему он со мной не разговаривает?

– Не знаю, – говорит она и берет меня за руку. – Но знаю способ узнать это.

– Какой?

– Поезжай на его следующий концерт. По-моему, следующий в Майами.

– Он не хотел, чтобы я ехала, – шепотом говорю я.

– Тем хуже для него! По крайней мере, ты сможешь с ним нормально поговорить, – Пейсли пожимает плечами. – Я всегда считала, что расставаться надо лично. А Окли просто трусливо сбежал, и это явно плохо на тебе сказалось. Ты должна понять, почему он так поступил, – иначе никогда по-настоящему не сможешь его отпустить. – Она опять пожимает плечами. – Может, если ты увидишь его и выслушаешь, вы сможете как-то это преодолеть. Но в любом случае есть только один способ это проверить.

– А что, если он прикажет меня вышвырнуть? Нет уж, спасибо.

– Ну, ты, разумеется, можешь остаться здесь и продолжать делать вид, что тебе все нипочем. Или единственный раз в жизни рискнуть быть честной.

– Ты, конечно, именно так и делаешь с Таем, – саркастически замечаю я.

– Совершенно верно. – Она достает телефон и показывает мне последнее сообщение.

Если моя работа мешает нам быть вместе, я найду другую.

Вот это да! Оказывается, я была настолько захвачена собственными переживаниями, что даже не знаю, насколько все серьезно у Пейсли с Таем.

– Вау.

– Вот именно. Ради правильного человека иногда стоит пойти на риск. Ты бы променяла все счастливые годы с родителями на то, чтобы никогда не испытывать боли от их смерти?

Мне хочется закричать: конечно же нет, но слезы подступают к горлу и я не могу выговорить ни слова, так что просто киваю.

– Перестань бояться жизни. Доверься своим чувствам. Что лучше – поехать в Майами и опозориться или не поехать и всю жизнь думать, а что было бы, если…

– Поехать в Майами, – выдавливаю я из последних сил.

– Отлично, – она тянется куда-то за меня и вручает мне распечатку. – Мы с Таем добыли тебе место на частном самолете, который через три часа вылетает в Майами. Ты, может, и не знаешь, что хочешь делать в жизни, зато я точно знаю, с кем. Иди собирайся!

37

ОН

1doodlebug1 @OakleyFord_stan№ 1 концерт просто потрясный

OakleyFord_stan№ 1 @1doodlebug1 я сейчас умру

@OakleyFord люблю тебя

@OakleyFord ты такой красивый

@OakleyFord пожалуйста, лайкни меня! У меня день рожденья! Ну пожалуйста!!!!!!!

@OakleyFord ты лучший

Пятьдесят тысяч фанатов вопят и ждут моего появления, но меньше всего на свете я хочу к ним выходить. Лучше запереться в гримерке навечно. Или, может, взять пару уроков у своей мамы – нацепить парик и солнечные очки и сбежать?

И куда я пойду?

При мысли об этом я морщусь. И правда, куда мне идти? Вернуться в Лос-Анджелес, к девушке, которая больше не хочет со мной быть?

Нет уж, лучше остаться в Нью-Йорке. По крайней мере, здесь мои фанаты, и уж они-то точно хотят быть со мной. Да они готовы продать своих детей и отрезать себе руку, а может, даже обе, лишь бы просто дышать со мной одним воздухом.

Довольно смешно, но я готов на все то же самое, лишь бы дышать одним воздухом с Вонн.

Я по ней ужасно скучаю. По ее ехидным комментариям, мешковатой одежде, тем редким моментам, когда она заразительно смеется. Каждый раз, когда я о ней думаю, возникает такое чувство, что меня ударили под дых. Впрочем, всего четыре дня прошло. Может, через неделю-другую полегчает, рана начнет затягиваться и я смогу о ней думать, не сходя с ума?

Просто где-то в глубине души я до сих пор не верю, что все закончилось. И особенно в то, что она передала мне это через Джима.

Когда в аэропорту он сунул мне в руки разорванный контракт, я сперва даже не понял, в чем дело, и подумал, что это шутка. Я как раз собирался ей позвонить, извиниться, что обидел ее, и заодно предупредить о скандале в прессе. Клаудиа показывала мне ссылки, но я только посмеялся. В этой истории не было ничего нового, и мне плевать, если Люк хочет продолжать трепаться. Думал, Вонн тоже все равно.

Но я ошибался. Джим сказал, что она позвонила утром и сказала, что больше не может. Что все это слишком для нее. Моя жизнь – это слишком.

Я тут же ей написал, но она не ответила. Позвонил – она не взяла трубку. Только через несколько часов радиомолчания – и нескольких сотен моих сообщений – она наконец все объяснила. Я помню каждое слово. «Прости, Ок, я ухожу. Больше не могу».

Когда мы только познакомились, я говорил ей, что не так уж много людей могут это выдержать. И то же самое сказал, когда после дня рождения нас подкараулили папарацци. Именно поэтому я не хотел, чтобы она ехала в тур, зная, что здесь будет так же. Безумные фанатки, которые хотят выцарапать ей глаза. Бесконечные вопросы журналистов. Ложные слухи в прессе. Я не хотел, чтобы ей пришлось все это переживать.

Похоже, она тоже так решила.

В конце концов, в нее бросили яйцо за то, что она посмела расплакаться на публике. Не мне осуждать ее за то, что она не выдержала.

И все-таки я осуждаю.

Тай спрашивает, что случилось, а я говорю ему, чтобы не лез не в свое дело. А потом мне стыдно, и я стараюсь не попадаться ему на глаза. Да я стараюсь вообще никому не попадаться на глаза.

Единственный человек, кого я хотел бы сейчас увидеть, – это Вонн.