Он ошарашенно говорит:

– Ничего подобного.

Мы снова смотрим друг на друга.

– А ты написала мне сообщение, что мы расстаемся.

– Ничего подобного!

А потом до нас обоих вдруг доходит, и мы одновременно поворачиваемся к Клаудии.

– Что ты сделала? – рычит на нее Окли.

Ее красные щеки и виноватый вид сразу сообщают нам: догадка верная.

– Черт побери! – орет Окли. Затем делает глубокий вдох, явно пытаясь прийти в себя, и когда снова обращается к Клаудии, его тон холоден как лед:

– То сообщение… Как ты это сделала?

Клаудиа уставилась вниз, на свои дорогущие туфли:

– Мы подменили номер у тебя в телефоне. На самом деле сообщение отправила Эми.

Я смотрю на нее, открыв рот.

– Но почему? – не сдержавшись, выдыхаю я. – Зачем вы заставили нас расстаться?

– А ты как думаешь?! – кричит она своим неестественно высоким голосом. – Ты подрывала его имидж, Вонн! Вся та картинка, которую мы старательно создавали про ваши цельные и здоровые отношения, – все это коту под хвост, потому что кое-кому не хватило ума! Вот зачем было изменять Окли с басистом? – она тяжело дышит. – Мы с Джимом просто пытались разгрести последствия!

– С Джимом? – встревает Окли, и его глаза пылают яростью. – Он тоже в этом участвовал?

Клаудиа фыркает:

– Мы пытались тебя защитить, Ок. Тебе нужно сосредоточиться на туре, а не на любовном скандале. Мы приняли пиар-решение.

– К черту твой пиар! – Окли с ненавистью сверлит ее глазами. – Вы перешли границу. Вы оба. И скажи спасибо, что я не увольняю тебя прямо здесь.

Честно говоря, я не знаю, почему бы и нет. Не могу поверить, что Джим и Клаудиа все это подстроили у нас за спиной! И пока я целых четыре дня проклинала Ока и мечтала воткнуть ему в лицо булавки, он все время думал, что это я его бросила!

– Иди отсюда, – рычит Ок. – Не хочу тебя видеть.

Ее словно ударили.

– Окли, – тихо произносит она.

– Я серьезно. Поговорим об этом потом. Лучше позвони Джиму, пусть готовится, – он запускает обе руки в уложенные гелем волосы, немного испортив укладку. – Вы перешли границу.

Повисает неловкая тишина, но наконец Клаудиа поворачивается на высоченных каблуках и убегает вниз по лестнице.

Окли снова делает вдох и поворачивается ко мне.

– Значит, ты меня не бросила, – пораженно произносит он.

– И ты меня тоже. – Я шокирована не меньше, чем он.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я прекрасно помню о зрителях, которые беснуются на стадионе – судя по всему, они начинают терять терпение, но Окли не двигается с места.

– Прости за то, как вел себя после дня рождения, – тихо говорит он. – Я знаю, ты просто хотела сделать для меня доброе дело.

– Прости, что я пригласила твоего отца. Не могла и представить, что он так себя поведет!

– Знаю. – Он умолкает и опять смотрит на меня, а потом его лицо меняется от нахлынувших эмоций. – Я так по тебе скучал!

И я вдруг понимаю: я правильно сделала, что приехала. Мне совершенно все равно, что таблоиды напишут завтра. Все эти сообщения в «Твиттере» о том, какая я глупая, некрасивая и недостойная самого Окли Форда, ничтожны – его улыбка, счастливое выражение его лица отменяют все.

Может, я и не умею играть на гитаре и не способна взять ни одной ноты, мое будущее туманно и я понятия не имею, что ждет меня впереди. Но я точно знаю, что хочу войти в будущее рука об руку с ним, Окли Фордом.

Мои пальцы скользят вниз, и я беру его за руку, а потом в присутствии нескольких посторонних людей, один из которых, скорее всего, журналист, если учитывать, с какой скоростью он набирает текст на своем телефоне, говорю ему то, что так боялась сказать.

– Я тоже по тебе скучала. И мне было без тебя так плохо. И… – Я вздыхаю. – И…

Черт, почему у меня не получается это произнести?

– Что? – поддразнивает он.

Похоже, он не собирается упрощать мне жизнь. Но ведь все самое ценное всегда требует жертв, разве не так? Он точно этого стоит, даже если сам об этом не подозревает.

– Это хорошо, – я понижаю голос, потому что вокруг люди, – что мы разорвали контракт. Ты говорил, в твоей жизни все подставное? Нет. Наши отношения – это по-настоящему.

На его губах появляется улыбка.

Толпа у него за спиной беснуется. Я слышу, как зрители в разном ритме скандируют его имя – судя по всему, они не понимают, что произошло, и беспокоятся. И это очень похоже на то, что творится со мной, – я никак не могу подобрать нужные слова, чтобы описать свои чувства.

– Не знаю, когда это случилось, но я уже давно не притворяюсь, – наконец отчаянно говорю я. – Потому что не хочу притворяться, что тебя не люблю. И что в твоем присутствии мое сердце не поет. Или что я не просыпаюсь каждое утро, чтобы скорее с тобой увидеться, прочитать твои сообщения или услышать, как ты называешь меня «солнышко».

Он ухмыляется, и я чувствую, как мои губы сами собой расплываются в улыбке. Значит, быть искренней не так уж и сложно.

– Я знаю, что могу существовать без тебя. Могу прожить прекрасную правильную жизнь. Но я не хочу правильной жизни! Я хочу, чтобы моя жизнь была беспорядочной, счастливой, несчастной, восхитительной, наполненной эмоциями, громкой – рядом с тобой!

Фанаты начинают кричать в унисон, как единый организм, и кажется, что это слышит вся планета – кроме него. В почти полной темноте у края сцены он всматривается в мои глаза:

– Значит, именно такая жизнь у тебя и будет.

К нему приближается какая-то смелая женщина:

– Ок, твои фанаты… Тебе неплохо бы вернуться на сцену.

– Иди, – говорю я. – Спой для меня.

Он сомневается, словно боится, что я пропаду.

– Я буду здесь, – говорю я.

– Обещаешь?

– Навсегда.

С сияющей улыбкой он бежит обратно на сцену, по дороге выхватывая гитару из рук техника.

Сзади подходит Тай и кладет руку мне на плечо:

– Ну ничего себе. Ты меня вдохновляешь.

– Надеюсь, что так, – говорю я, не отрывая глаз от Ока. – Потому что если ты не такой смелый, как моя сестра, ты ее не стоишь.

– Понимаю. Но это значит, что я больше не смогу работать у Ока, – говорит он. – Конфликт интересов.

– Но вы ведь друзья, верно? А это единственное, что для него важно, – я смотрю, как Ок садится на табурет и поправляет микрофон.

Тай крепко сжимает мое плечо:

– Я всегда буду его другом.