Веслав с трудом открыл глаза: Василису держали крылья Птиц, и охотница смотрела на него. Царевич, не веря своим глазам, подвинулся к ней ближе. Веслав аккуратно взял Василису за руку: она была тёплая, живая.

– Ты жива! – прошептал он и крепко обнял Василису.

– Её Дух спас оберег, – объяснила серебряная Птица. – Мы спустились для того, чтобы помочь ей вернуться в тело.

– Агнешка, – прошептала Василиса, целуя Веслава. – Сын рыбака Тихона спас меня.

Царевич помог Василисе сесть, и они оба обернулись на Птиц.

Вестники Ирия безмолвно накрыли тело Агнии крыльями, и из глаз Птиц падали хрустальные слёзы света.

– Они не могут забрать её душу, – тихо прошептала Василиса Веславу.

– Душу царицы отправила в царствие Мора Игла, – шёпотом ответил царевич.

Птицы расправили сияющие крылья и полетели над площадью. Над городом зазвучала нежная мелодия, едва слышимая, но безмерно прекрасная. Красота песни была такой возвышенной, что щемило сердце, и хотелось плакать. И вслед за Птицами улетали в небеса золотые души павших воинов. Золотое сияние поднималось в облака и, ведомое Птицами, улетало на Юг, в Ирий.

Когда песнь стихла и сияние померкло, исчезли золотые витязи. Только растерянные сварогины не понимали, что происходит. Люди бродили, озираясь по сторонам, смотрели на небо. Кто-то даже плакал. Рахманов не было. Белые воины исчезли вместе с золотыми. Исчезли не только воины легендарной страны: не было даже простого народа, населяющего Белый Град.

– Где они все? – растерянно прошептала Василиса, когда Веслав помог ей подняться на ноги.

– Мы – здесь, – услышали они мягкий старческий голос Искрена.

Сияющий учитель подошёл к царевичу и охотнице, а вместе с ним явились из воздуха и другие волхвы. Рахманы поклонились Василисе и Веславу.

– Мы – души предков, – проговорил Искрен, – добровольно оставшиеся в Среднем Мире. Полоз, ослеплённый своей враждой с братом, не заметил того, что отправил своих рабов воевать с теми, кто уже мёртв.

И, вторя словам Искрена, растаял Белый Город. Высокие терема и изящные башни растворились, будто мираж. Вечернее солнце освещало зелёную сочную долину, раскинувшуюся до подножия Небесных Скал. Потерянные люди окружили Горыныча, Веслава, Василису и серебряных волхвов. У берега остались только корабли сварогинов.

– Полоз не вернется? – робко спросила Василиса, оглядываясь на вечернее море.

– Пока нет, – покачал головой Искрен. – Змий, потерпев очередное поражение, вновь спустился в глубину своих вод. – Волхв помолчал. – Но Полоз никогда прежде не был так близок к победе, – Искрен посмотрел на Веслава. – Ты встал на пути коварного Бога, Веслав. Ты отправил к Мору его преданного слугу и его любимую. И тебе придётся готовиться к его мести, царь Сваргореи, – добавил волхв с поклоном.

Слова Искрена отозвались в душе нового царя холодом. Но не холодом страха, а холодом бесконечной и глубокой, как море, печали. Печали древней, как мир. Веслав посмотрел на охотницу: она с грустью глядела куда-то вдаль.

– Неужели нельзя было поступить иначе? – прошептала Василиса.

– К сожалению, – с поклоном ответил Искрен. – В их душах не осталось места Свету. Они сами избрали такой путь. Сам Полоз выбрал войну с братом. И люди сами за Змием пошли. И теперь, – вздохнул пращур, – всем нам придется распутывать эту пряжу.

– Я постараюсь быть готовым, – хмурясь, проговорил Веслав.

Искрен мягко посмотрел на своего ученика:

– Ты теперь царь, Веслав, – сказал он. – У тебя нет иного выбора.

Искрен и пращуры отступили назад и поклонились Веславу и Василисе.

– Да здравствует царь Сваргореи! – проговорил Искрен, и его Слово громыхнуло над долиной.

Дракон поднялся и, рыча, склонил свои головы перед царём и царицей.

– Да здравствует царь Сваргореи! – подхватили люди и опустились на колени.

– Да здравствует царь Сваргореи! – хор голосов пронёсся над землёй пращуров.

Пращуры растаяли, и Веслав, расправив плечи, осмотрел поклонившихся ему людей. Сварогины чтили своего нового царя и его царицу, и только маленькая фигурка гордо стояла среди коленопреклоненных воинов. Злата. Заплаканная царевна с такой ненавистью смотрела на Веслава и Василису, что им обоим стало не по себе.

Сварогины поднялись, и военные скрыли царевну от глаз.

– Главнокомандующий морского флота Инагост, – положив руку на сердце, вышел вперёд высокий сварогин и поклонился Веславу. – Буду служить вам до самой смерти, – Инагост расправил плечи и, грустно посмотрев на царя, произнес: – Что повелеваете?

– Готовьте суда к отплытию, – ответил Веслав, и Инагост поклонился.

Почтил царя военачальник дружины Ворон, которому Веслав приказал собрать войско и подготовить к похоронам павших.

Подходили к Веславу и Василисе и другие сварогины. Некоторые мужи, не стесняясь, плакали: среди войска были те, кто вспомнил пережитое крушение Солнцеграда. Ворожба Змия пала, и сварогины с ужасом вспоминали, как Горыч захватил их родной город, и как погибали в морской пучине их родные и близкие. Люди исповедовались Василисе и Веславу до самой ночи, просили у Богов прощения.

Веслав и Василиса сидели на лапах Горыныча, когда из толпы, наконец, вышла Злата. Люди перед царевной расступились, перешептывались. Царевна встала перед царём и царицей и вытерла слёзы.

– Я не преклоню перед вами колено, – гордо заявила она. – Можете убить меня, как вы убили моего отца и мою мать.

От слов ребёнка у Веслава сжалось сердце.

– Злата, – проговорил царь мягко. – Мы не тронем тебя. Я дал Слово твоему отцу, и я сдержу его, – Веслав положил на сердце руку.

Злата исподлобья посмотрела на Веслава. Как бы она хотела заволхвовать его, этого человека в бедняцкой свите, но чувствовала царевна, что время ещё не пришло.

– Тебе очень больно, но когда-нибудь ты поймёшь, почему так получилось, – Василиса встала и попробовала обнять Злату, но царевна от неё отшатнулась.

– Не смей трогать меня! – прорычала Злата и вновь залилась слезами. Она замахнулась на Василису, но дружинники аккуратно отстранили девочку. Веслав жестом повелел освободить ребёнка, и сварогины послушались царя. Злата зло посмотрела на пытавшихся пленить её людей.

– Мы не причиним тебе вреда, – Василиса опустилась на колени рядом с царевной и положила руку на сердце.

Злата ничего не ответила и, обняв себя руками, отошла в сторону.

Павших хоронили ночью в свете голубых и золотых факелов. Царь повелел пожертвовать один корабль погибшим в бою воинам, и судно готовили к его последнему плаванию. На палубу корабля, в окружении огнивиц с Огнём-Сварожичем, бережно укладывали почивших. Тело царицы Агнии с почтением положили на верхнюю палубу.