— Садись, Альберт Анатолич, — разрешил Иван, — а вот девушканам чаю сделает, цейлонского, не сушеного. Девушка, сделайте нам чаю. Или кофе.Варвара?

Она молчала. В конце концов, она никогда раньше непробовалась на главную роль в голливудском шоу, зато Иван наверняка!

— Значит, чаю. Мне лимон, если можно. Варваре тоже лимон.

— Конечно-конечно, — проблеяла Илария. Губы у нее тряслись.

— Я думаю, что ту девушку, — кивок в сторону Владиславы,которая все никак не могла закрыть рот, — мы можем отпустить. Эта, — кивок всторону Иларии, — вполне справится. Девушка, вы свободны! Коля, проводи ипроследи, чтобы нам не мешали.

Он хамил виртуозно и очень обидно, гораздо более обидно, чемвсегда хамил Варварин шеф, которому не хватало выучки и мозгов для такогоизощренного хамства.

Варвара поежилась.

Доберман у входа прикрыл дверь, в кабинете стало глухо истрашно, и Варвара опять вспомнила про штормовое предупреждение.

— Садись, садись, Альберт Анатолич. — Иван откинулся наспинку дивана, потянув за собой Варвару, которую он ни на минуту не выпускал, иогляделся. Шеф проследил за его взглядом и совсем поник.

Молчание, густое и душное, как вата, забило все щелибогатого кабинета. Иван держал паузу, все смотрел вокруг.

— Устала? — вдруг спросил он у Варвары. — Ничего, сейчаспоедем домой.

Шеф покачнулся на золоченом стуле.

Приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель протиснуласьИлария с подносом в руках. Поднос ходил ходуном.

— Извините, — пробормотала она.

— Вы тоже садитесь, девушка, — распорядился Иван.

— Спасибо, но я…

Илария явно не собиралась никуда садиться и выручатьлюбовника, попавшего в такую беду, тоже не собиралась. Она была умнее всех иточно знала, когда нужно уносить ноги, и по лицу ее было видно, что онасудорожно придумывает, как бы унести их половчее.

Дверь распахнулась, доберман оглянулся, и на порогепоказался взъерошенный мужик с телефоном в руке.

— Здравствуй, Иван Александрович.

— Здравствуй, Виталий Николаевич. Мы… поговорить пришли.Варвара, это Виталий Аксюта.

— Здравствуйте, — пробормотала Варвара.

— Это Варвара Лаптева.

— Я вас, по-моему, знаю, — сказал Аксюта, пожимая потнуюВарварину руку, и настороженно улыбнулся.

— Я здесь работаю, — ответила Варвара, — то есть работала.

Шеф опять покачнулся, как будто его толкнули.

— Я хотел сказать, что произошло какое-то недоразумение, —начал он, — и, конечно же, мы исправим это недоразумение, как только…

— Значит, так, — перебил Иван, — несколько дней назад в этомкабинете умер человек. Он умер при очень странных обстоятельствах, и после егосмерти пропали полмиллиона франков со счета клипмейкера Павла Белого. Никто изнас, — он повысил голос и строго, как хозяин на провинившуюся дворнягу, глянулна Варвариного шефа, — никто из нас сейчас не станет делать вид, что непонимает, о чем речь! Я не хочу никаких затяжных переговоров! Ты куда, Варвара?

— Я на секунду, — пробормотала она, как будто отпрашиваласьв туалет, — только на одну секундочку!

Она выскочила за дверь, все проводили ее глазами. Иван незнал, зачем она вышла, но без нее продолжать не хотел. Все сидели и ждалиВарвару.

Она вернулась очень быстро.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала она, чуть задыхаясь,— извините.

— Так получилось, что тот человек умер почти на глазах уВарвары. Лично я думал, что она причастна к его смерти, потому что деньги так иканули в неизвестность, как только умер Петр Лиго, и до сих пор о них никтоничего не знает. Я думал, что они у нее.

— Откуда ты вообще про меня узнал? — спросила Варвара. Этотвопрос не давал ей покоя. — Откуда ты узнал, что я — секретарша в этой приемнойи что именно я первой нашла… труп?

— Я тебя видел, — пояснил Иван и опять потянул ее за руку, —я был здесь, когда начался переполох.

— У меня, — пояснил Аксюта. Ему было жарко. Он с досадойсорвал с шеи шарф и метнул в ближайшее кресло.

— Да. Я шел от Виталия и увидел в коридоре толпу. Конечно, язаглянул и понял, что что-то произошло. Я не рассматривал тебя. Когда я увиделПетьку, мне стало не до тебя. Я сто лет знаю их обоих, и Петьку, и Пашку, и ониникогда не имели отношения к «Московскому времени». Когда Витя на тебя наехал,мне показалось, что где-то я тебя видел. Я потом даже посылал его узнать, тыэто или не ты. Он сказал, что ты.

— А зачем он на меня наехал?

Иван улыбнулся.

— Это просто случайность. Варвара, я тебе уже говорил. Онехал. Ты шла.

Судьба, подумал он и улыбнулся, потому что никогда и ни прокого не думал этим словом — судьба.

Все молчали, только Аксюта мешал в кружке чай, звенелложкой. Варвара глубоко вздохнула.

— Я подозревала, что Петр Борисович умер не сам. То есть чтоего убили. Во-первых, компьютер, за которым он как будто работал, был выключениз сети. Во-вторых, окно оказалось открытым. Это окно не давало мне покоя. Мыникогда не открываем окна. После ремонта перестали. Их вообще открыть оченьтрудно.

Аксюта вдруг повернулся и посмотрел на окно, и всепосмотрели следом за ним.

Варвара поднялась с белого дивана и стала говорить, как науроке.

— Альберт Анатольевич оставил посетителя одного и ушел. Мнесказал, что к юристам. Посетитель долго сидел тихо, а потом раздался шум, какбудто он упал. Я решила посмотреть, вошла и поняла, что он… мертвый. Шефа небыло в кабинете, другой двери тоже нет, и я сделала вывод, что шеф никак не могего убить, я же слышала, как он там ходит!

— Она сделала вывод, боже мой! — простонал шеф и вдругзамолк, как будто сам себе прикусил язык.

— Эти звуки, которые я слышала, сбили меня с толку, —продолжала Варвара, — я очень долго не могла придумать им никакого объяснения.А потом поняла. Дело в том, что Петр Борисович умер на глазах у АльбертаАнатольевича и страшно его напугал. Вдвоем они провернули комбинацию с уводомденег со счета Павла Белого, и шеф боялся, что если раскопают комбинацию, тоего заподозрят не только в мошенничестве, но и в убийстве.

— Она вр-рет! — взвизгнул шеф. — Она все, все врет! Она жедура, дура, как вы не видите! Она несет сама не знает что! Это она укралакарточку, когда ощупывала покойника!