Сами пришельцы выглядели смехотворно нелепо: черные облегающие костюмы, поролоновые вставки в конечности, на головах картофелеобразные маски из крашеного картона. Гуманоиды напоминали персонажей детского театра.

— Бьюсь об заклад, ты думаешь, каким же был дураком, — Комаров выглядел уставшим, но довольным собой.

Стас стоял позади него, держа в руке ту самую камеру с дерева, внутри которой хранилось историческое видео первого контакта человека и НЛО. А точнее, продуманного до мелочей спектакля, в котором каждый участник волей-неволей блестяще сыграл свою роль.

— Все гениальное просто, — сказал Сагал. — Выбрать из поп-культуры самые заезженные штампы про инопланетян: летающая тарелка, похищения людей, геоглифы, гуманоиды. Потом обложить ими реальное физическое явление, которому еще нет объяснения, и тогда в воображении пораженного зрителя все перечисленное станет неотделимым друг от друга.

Комарову польстило, что Сагал обо всем догадался сам.

— Так устроены люди, воспринимают мир эмоциями и до последнего ленятся включать мышление, — заговорил уфолог. — Почему, по-твоему, люди перестали интересоваться вашей наукой? Потому что она больше не показывает чудес. Современные ученые копошатся в формулах, следят за потоком цифр на мониторах — скука смертная. Нет больше красочных опытов с электричеством, врывающихся мензурок с голубым дымком. Поэтому вы и проиграли битву за умы. Информация, идея, мысль — такие же товары, как и конфеты на прилавке. Охотнее купят то, что в красивой упаковке, хотя в этом и нет практического смысла. Через секунду обертку все равно выбросят в мусор. Многие годы я пытался говорить с людьми на своем языке, но в итоге понял, что путь к массовому сознанию лежит через привитые культурой ассоциации, а все, что выбивается, обречено на забвение и непонимание.

— И ты решил стать новым мессией. И как ты планировал вернуться? Спуститься с неба подобно Христу?

Комарова разочаровал ход мыслей Сагала.

— Ты не видишь дальше своего эго. Все, что я делаю, это не ради себя и даже моих детей. А ради всех людей. Мне больно видеть то, что происходит. Человечество разобщено, раздроблено и, что бы ни говорили политики о единстве, последние годы напряжение только нарастает. Я не могу выйти на площадь и попросить всех забыть многовековые склоки и национальные обиды, не могу стереть людям память. Для этого нужен сильнейший мотив, понятный всем, трогающий в самое сердце каждого на планете.

— Самопожертвование любящего отца.

— Ради незнакомого человека. Ради ближнего. Пред лицом общего врага, перед которым все равны, этот пример станет заразительным.

Сагал сделал еще одну безуспешную попытку вырваться. Братья держали его крепко.

— У тебя ничего не получится. Одного видео в интернете недостаточно, чтобы изменить мир.

Комаров улыбнулся, словно ждал подобного аргумента.

— Когда я узнал, что привезут тебя, то запаниковал. Решил, ты раскроешь меня в два счета. Но аномалия сбила с толку даже тебя. Все наши промахи и Русина аккумуляторная ячейка — талисман, следы бензина — уже не могли разрушить легенду даже в твоих глазах. Если я смог провести тебя, то смогу обмануть и весь мир.

Он прав, подумал Сагал. Гравитационный лазер станет границей, тем самым неоспоримым чудом, способным сбить с толку любого.

Старший сын Комарова Олег, который когда-то помог Сагалу разоблачить отца, смотрел на заложника глазами, полными ненависти и обиды. Только воля отца еще сдерживала его от совершения акта возмездия.

— Такие эгоисты, как ты, только и брызжут ядом. Вы рушите семьи и целые страны ради своего хайпа, — высказался Олег.

— Здорово мы вас провели, — добавил Руся, державший левую руку Сагала. — Особенно с рисунком на льду. Мы с Тимохой двое суток скакали с ультразвуковым излучателем.

Тимоха потряс перед Сагалом инопланетной мензуркой Таньки.

— Уж не надеялся найти свою вещичку. Та баба на самом деле думала, что это от пришельцев осталось, — он усмехнулся. — Даже после фенобарбитала руку не хотела расцеплять.

Сагал спросил у Комарова:

— Как ты узнал об аномалии?

— Несколько месяцев назад два туриста-лыжника переходили перевал и заметили рябь в воздухе. Спустились к реке, ну и увидели. Слава богу, парни оказались здравомыслящими людьми и не стали сообщать властям, а вместо этого обратились на мой сайт. Вскоре мы с мальчиками уже были здесь. Месяц я не отходил от аномалии ни на шаг. Изучал ее поведение, фиксировал сменяющиеся циклы. Сразу стало понятно, что мы имеем дело с нападением. В этом ни у кого не может быть сомнений. Тогда встал вопрос, как распорядиться этим знанием? Я не мог просто рассказать миру об аномалии. Никто бы не поверил. Информация утонула бы в фейках, которых в интернете полным-полно. А власти, как всегда, почуяли бы, что к чему. И ходили бы тут ученные с приборами, графиками, и за спинами стояли бы военные с автоматами. Еще одна зона 51, скрытая от всего мира, — уфолог подошел вплотную к Сагалу. — Это знание — достояние всех людей. И я донесу его в обертке красивой истории, чтобы охват был максимальным.

— В лучших традициях телевизионного шоу.

— И у него будет самый высокий рейтинг в истории.

— Только на ТВ ведущие не убивают ради рейтинга. Как-то это не очень вяжется с защитой людей.

Комаров вздохнул, вспомнив о своей неудаче.

— Охотники. М-да. Мы тогда еще не были готовы, поэтому решили их спугнуть. Но не успели. Медведь сделал то, что обязан сделать каждый, — защитил свой дом от обнаглевших чужаков. Они были из чинуш, решили, что закон природы для них так же не писан, как и людской. Одного выжившего мы подобрали у реки еще живого, но не выходили. Труп нам пригодился для усиления эффекта. Телу, конечно, потребовалась небольшая корректура, но это сработало.

— Пап, зачем ты ему все это говоришь? — вмешался Стас.

Уфолог показал сыну жест, означавший, что мальцу надо молчать.

— Ты такой же, как я, — продолжил уфолог. — И в глубине души понимаешь, что я прав. Признаюсь, мне с трудом далась эта затея. Обман ради истины. Но с возрастом понимаешь, что ради цели все средства хороши.

Повисло молчание.

Комаров кивнул Тимохе и Русе. Братья отпустили руки Сагала и отошли.

— Возвращайся и наблюдай за переменами. Вскоре они последуют.

— Не хочу пулю в спину.

— Мы не убийцы.

Комаров махнул руками братьям, чтобы те собирались.

Сагал уже смирился с неминуемой участью ненужного свидетеля и внезапное освобождение обескуражило его. Похоже, он действительно недооценил уфолога. Целью мистификации была идея всеобщего человеческого союза перед лицом угрозы со стороны мифических пришельцев, запустивших гравитационный лазер. Есть ли у этой идеи право на жизнь, как и у идеи Таньки о технической эволюции цивилизаций? Безусловно. В мире Комарова человечество объединялось против врага, а в Танькином — во имя мира. Обе идеи еще недавно могли показаться Сагалу наивными и нереализуемыми, но это было до того, как он собственными глазами увидел гравитационный лазер. То, что казалось фантастичным, существовало на самом деле здесь и сейчас. Так, может, не стоит быть излишне самоуверенным?