От таких мыслей легко чокнуться.

Сколько у нее с ним общего? Если она сейчас достанет нож и порежет свою руку, заживет ли она прежде, чем капля крови долетит до пола?

Нет. Это она прекрасно знала. Хирка ранилась много раз. Много раз у нее шла кровь. Ее раны быстро заживали, да, возможно, это так, но существует разница между «быстро» и… вот этим. Неудивительно, что Эйрик и Ример считают, что их трудно убить.

Ример… Ример и Силья. Линдри. Свартэльд.

Кровь застыла у нее в жилах. Казалось, она собралась лужей в желудке и разъедает его. Болезненная злость. Ненависть.

Хирка отдала все, что может отдать имлинг, за то, чтобы Ример оказался в безопасности. Но вот как раз в безопасности он и не был. Кто теперь поможет ему? Силья? Ха! Пусть попробует взять Силью в лес сражаться с трупорожденными, тогда увидит, поможет ли она ему. Неужели он думает, что Силье под силу залатать его до того, как за ним придет смерть? Может ли Силья усиливать течение Потока в нем так, чтобы он оставался в живых? Заберите меня в чащу Блиндбола, если она это может! Силья – не дитя Одина. Не трупорожденная. Единственное, что Силья умеет, это танцевать. И закатывать глазки. И улыбаться.

Подари ему жизнь без горестей.

Ее мысли были отравлены. Она знала, что их надо гнать прочь, что надо думать иначе, но от этого все становилось еще хуже. Еще один камень в ее и без того тяжелую ношу. Презрение к себе поверх боли и горя.

Теперь все стало непривычным. Даже слепые. Никто в Имланде их не знает и не понимает. Посмотрите на Наиэля. Вот он лежит и спит. Он не монстр. Он друг. И сама она – одна из них. И это не слепые убили Линдри. И не они бросили ее в шахты Эйсвальдра. Это другие. Имлинги. Род Има. Обычный народ.

Имлинги опасны.

Эхо слов спящего в Шлокне отца. Отец понял. Он всегда это понимал. Бабьи сплетни и суеверия – это ерунда. Бояться надо обычных имлингов.

Хирка ощутила одиночество. Все, с кем она знакомилась, были либо приговоренными к смерти, либо убийцами. Но теперь она, по крайней мере, знала почему. Теперь она знала, из-за чего шла война. Кровь, способная продлевать жизнь. Кровь слепых. Та, которую некоторые готовы слизывать с асфальта, чтобы ни капли не пропало. И поскольку в ней течет та же кровь, она приговорена скитаться вечно. Разорваться между жизнью и смертью. Между мирами. Ехать некуда. Теперь ни одно место Хирка не сможет считать своим домом.

Но у нее в кармане лежит номер телефона Грааля.

Наиэль причмокнул. Его рот приоткрылся. Клыки белыми кинжалами вырисовывались на фоне темной пасти. В него не стреляли. По словам Стефана, его ударили током. Оружием, сделанным из чего-то электрического. Из того же вещества, которое заставляет лампы гореть, телефоны звонить, а телевидение врать. Все работало из-за этой невидимой вещи. Немного похоже на Поток.

Наиэль схватил Хирку за руку и посмотрел на нее. Он растерян, это читалось в его глазах. Поначалу смотреть в них было все равно, что пялиться в стакан молока. Невозможно различить чувства. Но теперь она научилась. Начала понимать выражения его лица. На самом деле в глазах можно прочитать не так уж и много. Больше информации можно было получить из небольших нюансов. Веки, брови…

– Мы вернулись в Стокгольм, – сказала она. – Тебя ударило током, но теперь ты в порядке.

Он оскалился, вспомнив, что произошло.

– Где Стефан?

– Вышел.

Он сел.

– Мы одни?

Последнее слово вызвало у нее слезы. Она понятия не имела, что случилось. Просто это ужасное слово. Она не хотела плакать. Она хотела ненавидеть. Но сердце не слушалось. Наиэль протянул руку, взял ее за подбородок, приподнял его и внимательно посмотрел на Хирку.

– Ты доверяешь мне.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Я не спрашиваю, я утверждаю. Мы никогда не льем слез перед врагами.

Она утерла слезы, сама не зная почему. Это заставило Хирку нервничать. Его рука скользнула по ее шее.

– Он ни на что не годен. Человек. Мы несколько недель следуем за ним, и нас по-прежнему всего трое.

– А ты думал, сколько нас будет?

– Нам нужна армия, Сульни! Безумного мужчины, который не имеет ни малейшего представления о том, как вести войну, мало.

Наиэль схватил ее за плечо. Хирка через свитер почувствовала прикосновение его когтей.

– Здесь все работает немного не так, Наиэль. Нам нужен Стефан. Мы не можем просто выйти на улицу и… собрать армию. Или начать войну. Здесь есть полиция. Здесь все… Я не знаю. Взаимосвязано. Это сложно.

– В Имланде тоже было сложно, но все же, смею утверждать, мне многое удалось совершить за один день, – он улыбнулся. – Видишь ли, я лучше всего действую, когда я один.

Он отпустил ее, снова лег на диван и закрыл глаза. Хотелось бы ей понимать колебания его энергии. Они зависели от того, что он ел. Сам он считал, что здесь нет пищи. Может, у него непереносимость чего-нибудь?

Хлопнула входная дверь, и вошел Стефан. В руках у него был полный мешок из магазина и газета. Он вспотел.

– Сейчас такое покажу, – сказал он.

Стефан бросил газету на стол и начал ее листать. Хирка разобрала продукты. Многие из них Наиэль не любил. Но в бананы и сыр он уже вонзал когти и раньше.

– Пожалуйста, угощайся… – бормотал Стефан, когда она вернулась в комнату.

– Когда он проснется, ему потребуется пища.

– Куда, черт возьми, подевалась эта статья? – Стефан стал заново переворачивать страницы. – Я подобрал ее в Йорке, и она просто валялась в машине, так ведь? Господи, я ведь даже не догадывался… Вот!

Он указал на газетный текст.

– Ниндзя из Саутхэмптона! Он отрубил ногу легавому. Серьезно, отрубил! Мечом!

– Мне казалось, ты видал вещи похуже, – ответила Хирка.

– Слушай, не знаю, обратила ли ты на это внимание, девочка, но здесь очень мало людей, которые бегают по улицам в кожаных доспехах с острыми мечами, так ведь? Сколько раз я такое видел? Дай-ка подумать… В общем… Никогда!

– Ты сейчас язвишь?

– Поздравляю, – Стефан вынул телефон. – Здесь написано больше. Они думают, что поймали его. Во всяком случае, они оцепили один район. Смотри.

Он повернул к ней дисплей телефона.

Хирка взглянула на фотографию. Она была нечеткой, к тому же ее мешало разглядеть разбитое стекло. Это ее вина, это она уронила телефон после разговора с Аллегрой.

Хирке удалось различить только светловолосого мужчину в окружении, как ей показалось, полицейских. Машины и люди. Она понимала, куда клонит Стефан, но он ошибается. И все же сердце забилось быстрее.

– Хирка, он говорил на языке, которого никто не понимает, и отказался показать документы.