– Ты точно в порядке? – спросила она.

Лев только что приехал из больницы Сьона. Врачи быстро привели его в чувство. Они рекомендовали ему остаться в больнице, но он предпочел немедленно вернуться в “Палас”.

– Все хорошо, – заверил он Анастасию. – Не волнуйся.

– Ты вообще в состоянии сейчас куда‐то двигаться? Можем подождать до завтра.

– Хватит ждать. Мы и так затянули.

Она кивнула: он был прав. У двери валялась ее сумка, собранная уже так давно и ставшая свидетельницей нескольких осечек с отъездом. Надо скорее уносить отсюда ноги. Исчезнуть. Забыть Женеву, банк и все, что случилось за последние пятнадцать лет.

– Не знаю, в чем тут дело, – сказал Лев, – но очень сомневаюсь, что мы стали жертвами простого пищевого отравления.

– Почему? – спросила Анастасия.

– Потому что меня мутило, хотя я ничего не ел. Выпил только бокал шампанского и сделал пару глотков коктейля с водкой, довольно отвратного на вкус, поэтому я сразу его отставил. Вряд ли все же в “Палас” попадает левый алкоголь. А самое странное, что Макер, Тарногол, Жан-Бенедикт и Орас Хансены в полном порядке.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я их видел. Все держались за живот, кроме них.

– И что это значит? – спросила Анастасия, вспомнив дневник Макера, где он подробно описал свои чудовищные планы по захвату власти.

– Понятия не имею. Тут творятся странные вещи. Короче, чем раньше мы уберемся из этого проклятого “Паласа”, тем лучше я буду себя чувствовать.

Они уедут через час. Альфред предупрежден. Он заберет их у одного из запасных выходов, чтобы их не заметили, и отвезет в аэропорт Сьона. Там их будет ждать частный самолет. Лев предусмотрел все.

– Частный самолет куда? – поинтересовалась Анастасия.

– Скоро узнаешь, – улыбнулся Лев.

Анастасия улыбнулась ему в ответ. Сунув руку в карман, она нащупала обручальное кольцо, которое ей когда‐то подарил Макер. Она подумала, что нельзя так подло сбегать, даже не попрощавшись с ним. Ей хотелось завершить их историю так же, как она началась, прямо здесь, в этом отеле, пятнадцать лет назад.

– Мне надо уладить кое‐что напоследок, – сказала она. – Собирайся, я быстро.

Макер ликовал. Сидя в кресле у себя в номере, он взволнованно рассматривал акции на предъявителя, которые неизвестная рука просунула ему под дверь. Тарногол сдержал слово и вернул то, что причиталось Макеру по праву. По прошествии пятнадцати лет Макер Эвезнер наконец займет свое законное место. Внезапно в дверь постучали. Прежде чем открыть, он убрал акции в сейф. Это оказалась Анастасия. Вид у нее был удрученный. Макер сразу все понял.

– Входи, – сказал он сухо, словно она была чужим человеком.

Она вошла, села в кресло и, вынув из кармана какой‐то предмет, положила его на журнальный столик, словно ненужную мелочь. Макер сразу узнал кольцо с сапфиром, которое он подарил ей, сделав предложение. Оно уже долгие годы не попадалось ему на глаза.

– Все кончено, – прошептала она.

– Я знаю, – мягко ответил он.

Анастасия была поражена – такого ответа она не ожидала.

– Я знаю, – продолжал он, – что у тебя кто‐то есть. В прошлые выходные ты не ездила к Веронике в Веве. Перед отъездом в Мадрид я собирался послать тебе туда коробку твоего любимого шоколада. Я подумал, что это доставит тебе удовольствие. Телефон Вероники я отыскал в старой записной книжке, которую ты почему‐то бережно хранишь, и позвонил ей, чтобы уточнить адрес. Вероника обомлела – вы, оказывается, не виделись целую вечность. Соседка не дарила тебе цветов. У тебя роман.

Макер говорил совершенно спокойным голосом, глядя на Анастасию так пристально, что она потупилась.

– Почему ты ничего не сказал? – тихо спросила она.

– Ну, пока я не произносил это вслух, у меня теплилась надежда, что все неправда. Вернувшись из Мадрида в воскресенье вечером, я попросил Арму провести уикенд с тобой под тем предлогом, что ты боишься оставаться в одиночестве. На самом деле я просто думал приставить ее к тебе. Так хотя бы я мог не переживать, что, пока я тут, ты спишь с другим.

Они молча переглянулись. Было уже около полуночи. Макер понимал, что потерял Анастасию. Тарногол дал, Тарногол взял.

– Я был счастлив с тобой, – сказал Макер.

– Я тоже, – отозвалась она.

Поколебавшись, он спросил, сомневаясь, что хочет услышать ответ:

– Кто он?

– Не имеет значения.

– Ты права, не имеет значения. Любовь – это не столько пресловутая химия, сколько дело времени. Любовь – прежде всего труд. Я желаю тебе усердно трудиться, чтобы любить и быть любимой.

У нее навернулись слезы. Она любила Макера, но как брата, не любовника. Она улыбнулась ему, и на нее нахлынули воспоминания об их молодости. Каким хорошим был тогда Макер. Они долго еще смотрели друг на друга и разом вздрогнули от громкого стука в дверь.

Жан-Бенедикт назвал себя и крикнул угрожающим голосом из коридора:

– Макер, открой! Я знаю, что ты здесь!

Побледнев, Макер велел Анастасии спрятаться в ванной. Затем он впустил своего кузена, который буквально ворвался внутрь.

– Хочешь узнать последние новости? Ко мне только что приходил Тарногол. Он подал заявление об уходе и незамедлительно покидает банк! Он указывает также, что передает тебе свои акции и голосует за тебя! Таким образом, благодаря моему и его голосу ты становишься президентом. Мои поздравления, господин президент!

Макер победно улыбнулся. В ванной Анастасии все было слышно, и она тоже улыбнулась. Она была счастлива за Макера. Они начнут новую жизнь – каждый свою.

– Только президентом буду я! – вдруг заявил Жан-Бенедикт.

Макер нахмурился:

– Что ты несешь?

– Уже три столетия Эвезнеры плюют на Хансенов с высокой колокольни. Вы всегда считали себя выше нас. Но теперь с этим покончено! Потому что с первого января Эвезнер-банк станет Хансен-банком. На фасаде здания на улице Корратри будет красоваться моя фамилия. Потому что ты отдашь мне акции, которые тебе вернул Тарногол. А прибавив твои акции к нашим, мы с отцом выйдем в дамки. Отныне банк принадлежит семье Хансен.

– Ты спятил! – крикнул Макер.

Жан-Бенедикт злобно рассмеялся:

– Это ты спятил. Ты всегда был лузером. Ты собирался предать банк, ты покушался на жизнь Тарногола, а еще ты всех отравил, псих ненормальный! Я должен был бы заявить на тебя в полицию, но не заявлю, если ты немедленно передашь мне акции.

– У тебя нет никаких доказательств!

– Ты действительно готов рискнуть? Пока что все уверены, что копченый лосось оказался с душком. На этом все и закончится. Но я запросто могу рассказать полиции, в чем было дело. Следствие завершится в два счета – гостиничные камеры наверняка засняли, как ты ставишь в бар бутылку “Белуги”. Банкетный менеджер видел, как ты потом в панике пытался ее найти. Если я заговорю, все подтвердят мои слова. Представляю себе заголовки в прессе: макер эвезнер – отравитель. Ну и разумеется, я предам гласности видеофильм с тобой в главной роли, где ты впариваешь списки наших клиентов итальянским налоговикам. Вот шуму‐то будет!