– Видишь, – заметил он Анастасии, – я ж говорил, что у них роман.

Анастасия стояла ни жива ни мертва. Она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться на глазах у всех. Пройдя сквозь толпу гостей, она бросилась прочь из бального зала. Рыдания захлестнули ее, и она поспешила подняться к себе. Она его потеряла.

Они потеряли друг друга.

Макер застыл на месте, пораженный реакцией Анастасии. Он стал совладельцем одного из крупнейших частных банков Швейцарии, но, честно говоря, ему от этого было ни горячо ни холодно. Он хотел только одного – чтобы Анастасия полюбила его. И решил подняться к ней.

Макер с трудом протиснулся к выходу. Все наперебой окликали его, поздравляли, поднимали бокалы шампанского за его здоровье. Он бы с радостью послал их всех подальше, но, будучи рабом своего хорошего воспитания, он выбрался из зала только минут через пятнадцать. Он помчался вверх по лестнице и тут как раз и столкнулся с Синиором Тарноголом, который, наоборот, спускался в бальный зал. Макер, не узнав его, вежливо поздоровался:

– Добрый вечер, месье.

Тарногол остановился и внимательно посмотрел на него:

– Вы чем‐то огорчены, мой юный друг?

– Любовные напасти, – ответил Макер, обрадовавшись, что хоть кто‐то понял, что ему плохо.

– Бывает, – сказал Тарногол.

Макер уставился на своего собеседника.

– Мы знакомы? – спросил он.

– Нет, не думаю, – ответил Тарногол.

– Ну как же, – вдруг осенило Макера, – вы приходили в Эвезнер-банк несколько недель назад!

– Вы бываете в этом банке? – полюбопытствовал Тарногол.

– Бываю ли я там? – переспросил Макер, которого позабавил этот вопрос. – Меня зовут Макер Эвезнер, – представился он, протягивая руку Тарноголу. – Я новый вице-президент банка.

Они тепло пожали друг другу руки.

– Меня зовут Синиор Тарногол. Очень рад с вами познакомиться. Как досадно, что такой красивый молодой человек пребывает в расстроенных чувствах. Могу ли я что‐нибудь для вас сделать?

Макер вздохнул:

– Ну, если вы можете заставить женщину, которую я люблю, ответить мне взаимностью, то да. Ее зовут Анастасия, и я бы отдал все, чтобы мы были вместе.

В полседьмого утра “Палас Вербье” был погружен во тьму. Снаружи еще не рассвело и валом валил снег.

На шестом этаже открылись дверцы служебного лифта. Оттуда вышел официант с завтраком на подносе и направился к люксу 622.

Подойдя, он заметил, что дверь приоткрыта. Сквозь щелку просачивался свет. Официант объявил о своем приходе, но никто не отозвался. В конце концов он решил войти, предполагая, что дверь открыли специально для него. Заглянув внутрь, он вскрикнул от ужаса. И тут же убежал – поднять тревогу и позвать на помощь.

По мере того как страшная новость распространялась по “Паласу”, на всех этажах зажигался свет.

В номере 622 на ковре лежал труп.

В первый вторник апреля, в 12.30, Макер вошел в кабинет доктора Казана. Его окна выходили на площадь Клапареда, засаженную высокими деревьями, на которых уже неторопливо пробивались листочки. Скоро Женева оживет и зазеленеет. Весна.

– Прошло четыре месяца с тех пор, как убили моего кузена, а у полиции до сих пор нет никаких версий, – пожаловался Макер, плюхнувшись в кресло перед психоаналитиком.

– Вас это тревожит? – спросил доктор Казан.

– Убийство моего кузена или тот факт, что расследование зашло в тупик?

– И то и то.

– Понимаете, – признался Макер, – полиции я не сказал, но у нас с ним испортились отношения.

– Да что вы? – удивился Казан. – По-моему, вы неплохо ладили.

– Незадолго до его смерти мы поцапались.

– То есть?

Макер не ответил. Он смотрел в окно. Казалось, мысли его витали далеко.

– С вами все в порядке, Макер?

– Да, да. Все прекрасно. Простите, на меня сейчас столько всего навалилось. Банк и все такое. Ведь у президента дел невпроворот. Встречи, коктейли, ужины всякие.

– Может, нам снова перейти на один сеанс в неделю? Вам этого будет достаточно?

– Более чем, – согласился Макер. – Хорошо, что мы виделись дважды в неделю после папиной смерти. Но теперь я чувствую, что и сам могу справиться.

– С чем? – спросил Казан.

– Со своим одиночеством. Мне ужасно не хватает Анастасии.

– Вы скучаете по ней?

– Все время. Я постоянно вспоминаю тот субботний день нашего корпоративного уикенда, когда она приехала ко мне в Вербье и я потерял ее навсегда. По своей собственной вине.

– Вы по‐прежнему считаете, что сами виноваты?

– Я же говорил вам, доктор, что заключил сделку с дьяволом! Анастасия в обмен на президентское кресло. Я потерял жену, но получил президентство.

Доктор Казан громко вздохнул, выражая таким образом свое неодобрение:

– Хватит, Макер, вам известно, что я слышать не могу ваши байки о сделке с дьяволом. Да вы и сами слишком разумный человек, чтобы в них поверить.

– Вот видите, – с сожалением возразил Макер, – поэтому все эти годы я и не рассказывал вам, по какой причине уступил Тарноголу свою долю в банке. Я не зря боялся, что вы не воспримете меня всерьез. Но ведь психоаналитик не должен судить своих пациентов.

– Ладно, – уступил Казан, решив не препираться. – Пятнадцать лет назад дьявол в обличье Тарногола предложил вам обмен – ваши акции на любовь Анастасии.

– Именно. И я согласился. Это произошло во время бала. Отец передал мне мою долю капитала, и Тарногол предложил мне за нее то, чего я жаждал больше всего на свете, – любовь Анастасии. И действительно, в ту ночь Анастасия буквально упала в мои объятия.

– А пятнадцать лет спустя, – подхватил Казан, которому не терпелось распутать эту историю, – Тарногол – то есть дьявол, фигурально выражаясь, – придумал новый пакт. Я правильно вас понял?

– Да, за два дня до выборов, в декабре прошлого года. Тарногол обещал, что сделает меня президентом, если я откажусь от Анастасии. Поначалу я отверг его идею, но потом согласился – в ту самую субботу, в “Паласе Вербье”. Теперь я президент, но остался в одиночестве. Как и предсказал Тарногол.

– Макер, – прервал его Казан, – я стараюсь помочь вам рационально смотреть на вещи. Для вашего же блага. Вы всерьез полагаете, что дьявол в образе Тарногола мог это совершить?