В дверь тихо постучали.

– Анастасия? Это Макер.

Она пошла открывать.

– Все хорошо? Я не видел тебя целый день.

– Все нормально.

Он заметил ее красные глаза.

– Ты плакала?

В ответ она разрыдалась. Макер вошел и обнял ее.

– Мне так больно, Макер, – простонала она.

– Тебе больно где? Хочешь, я вызову врача?

– Врач тут не поможет: у меня разбито сердце.

– Я знаю, каково это, у меня тоже разбито сердце. Вчера я так надеялся, что ты придешь в “Золотого льва”.

Они замолчали. Что тут скажешь. Во всяком случае, слов уже было недостаточно. Они сели на край кровати и долго сидели так, пока она не выплакалась, а он молча страдал, чувствуя ее так близко и так далеко от него. Наконец, уже уходя, он бросил ей:

– Анастасия, я не представляю свою жизнь без тебя.

– Макер, я…

– Скажи, что ты меня не любишь, что я тебе безразличен.

– Я тебя люблю, – возразила она, – но не так, как ты хотел бы.

Он поморщился.

– Заклинаю тебя, подумай еще, – взмолился он, не желая смиряться. – Мы могли бы быть так счастливы вместе. Я сделаю тебя счастливой. Я буду оберегать тебя. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Скажи, что еще подумаешь, что еще не все потеряно.

У нее не хватило сил ответить ему.

– Завтра вечером, на балу, – продолжал Макер, – произойдет одно из самых важных событий в моей жизни. Мне необходимо, чтобы ты была там, рядом со мной. По крайней мере как друг.

– Я буду там, – еле слышно пообещала она.

Когда Макер наконец вышел, она села за письменный стол. В одном из ящиков обнаружились листы бумаги и конверты с гербом “Паласа”. Она написала два письма. Одно Льву. Другое Макеру. В сущности, только они и дороги ей в этой жизни.

Два коротких письма, в которых все было сказано.

Два письма, чтобы решить свою судьбу.

Около полуночи она вышла из номера с конвертами в руке и спустилась в лобби. Там было пусто. На другом конце холла виднелся одинокий силуэт – кто‐то напряженно всматривался в ночной мрак через большую вращающуюся дверь. Это был Сол Левович, который так и стоял там, у входа, и напрасно ждал сына. Они поссорились в Мартиньи, и Лев в ярости убежал. Ему надо было с ним поговорить. Все ему рассказать. Но тут кто‐то его окликнул:

– Месье Левович!

Он обернулся: это была Анастасия. Она грустно улыбнулась ему.

– Месье Левович, – сказала она, протягивая ему письмо. – Передадите Льву? Это очень важно. Речь идет о нашем будущем.

– Не премину, – пообещал Сол.

– И еще скажите ему, – добавила Анастасия, – что я собираюсь устроиться горничной в этом отеле. И что я буду ждать его столько, сколько потребуется.

Сол, не совсем понимая, о чем она, кивнул. Он заметил второй конверт в ее руке и прочитал имя адресата: Макер.

– Может, я и это письмо кому‐нибудь передам? – невинно предложил он.

– Это… для одного из клиентов отеля, Макера Эвезнера. Я не знаю, в каком он номере.

– Я кого‐нибудь пошлю к нему. Ну, если вы того пожелаете, разумеется.

– Уже поздно, – возразила Анастасия.

– Это будет сделано завтра рано утром.

– Надо отдать письмо ему лично в руки.

– Не беспокойтесь.

На мгновение она заколебалась. Ей показалось, что с ее стороны будет малодушием передать письмо Макеру с чужим человеком, но она понимала, что если он прочтет его при ней, то снова замучает ее своими мольбами. У нее не осталось сил на его причитания. Она вручила конверт Солу и ушла.

Сол Левович уединился у себя в кабинете, открыл оба письма и прочел их.

Он прочел письмо Анастасии Льву. И был потрясен. Он почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги. Потом он прочел ее письмо Макеру и подумал, что надо срочно что‐то предпринять.

Он взял лупу, ножницы, тюбик клея и ловко вырезал первую строку обоих посланий. Затем, тихонько проскользнув в офис администрации, засунул их в цветной копировальный аппарат последней модели. Из аппарата вышли два совершенно новых письма – результат превзошел все ожидания.

Только в лупу можно было разглядеть, что текст, изначально написанный синей шариковой ручкой, был всего лишь копией оригинала.

Когда Сол вернулся на свой наблюдательный пост у входа, к отелю подъехал его сын.

– Лев, – сказал Сол, подойдя к нему в холле, – наконец‐то! Я так волновался.

Лев мрачно посмотрел на него:

– Я тут только для того, чтобы увидеть Анастасию. Мне нужно с ней поговорить.

– Подожди… нам надо кое‐что обсудить.

– Что именно? – сухо спросил Лев. – Может, объяснишь, какую ты затеял игру.

– Я очень болен, Лев.

– Болен? Чем?

– У меня рак. Мне недолго осталось.

– Почему я должен тебе верить?

– Потому что это правда.

Сол видел, что сын злится на него. При мысли, что он бросит его и уедет, ему становилось жутко. Кроме сына, у него никого не было. Он не хотел умирать вдали от родного человека. Не хотел доживать последние месяцы в одиночестве. Это страшнее всего. Всего‐то несколько недель – он о многом не просит. А потом у Льва будет еще вся жизнь впереди, чтобы найти себе другую Анастасию. Женщин полно, а сын у него один.

И Сол полез в карман, решив привести свой план в исполнение. Он чувствовал себя подлецом.

– Мне жаль еще больше тебя расстраивать, – сказал он, – но сегодня вечером я видел Анастасию под руку с другим мужчиной. Она смеялась и выглядела счастливой. Она выглядела влюбленной.

– Я не верю ни единому твоему слову! – растерянно отозвался Лев.

– Некто Макер, – добавил Сол. – Ты же о нем мне рассказывал, верно? Тот, с кем она ужинала вчера в “Золотом льве”, я не ошибаюсь? Я перехватил два письма, которые Анастасия оставила на стойке, – одно тебе, другое как раз этому Макеру.

Сол показал ему два конверта.

– Дай сюда! – потребовал Лев.

– Ну, учитывая, что я видел ее с тем молодым человеком, боюсь, тебя ждут плохие новости, – предупредил Сол.

– Давай! – потребовал Лев, выхватывая послания Анастасии из рук отца.

Он поспешно распечатал их, прочел и упал на стул. Потом в бешенстве скомкал и швырнул об стену. Сол подобрал поддельные письма и сделал вид, что читает их впервые.