Мафусаилу показалось, что он дрожит и даже пытаетсяпятиться.

— Ты что? — крикнул Мафусаил.

Он толкнул пятками в бока, конь попытался обойти некоепрепятствие, незримое для Мафусаила, но через пару прыжков снова остановился.

— Да что с тобой? — прокричал Мафусаил.

Он ударил коня плетью, тот испуганно дернулся и сделалпрыжок в сторону. Мафусаил едва не вылетел из седла, он рассердился и началстегать коня.

— Дурак, ты меня искалечишь!.. Давай вперед, иначе ятебя…

Он поперхнулся, слова застыли на языке. Загораживая дорогу,появился огромный ангел в три человеческих роста.

— Не бей коня, — произнес он красивымголосом. — Это я не даю ему идти дальше.

Мафусаил, дрожа всем телом, вскрикнул:

— Но… почему?

— Ты слишком хорош, — произнес ангел скорбнымголосом, — а город этот погряз в пороках. Там нет человека, который мог быпринять тебя, как гостя, и не попытался обесчестить. Если же будешь противитьсяих мерзким домогательствам, тебя убьют и обесчестят уже мертвого.

Мафусаил вскипел и резко бросил ладонь на рукоять меча.

— Пусть попробуют.

— С целым городом тебе не справиться, — произнесангел бесстрастно. — Но если справишься… тогда зачем тебе этот город?

Мафусаил начал обретать уверенность, а загораживающий дорогуангел чем-то раздражал и даже злил.

— Не знаю, — ответил он. — Я еду к краю мира,хочу повидаться со своим отцом Енохом. Моя дорога лежит прямо через этот город.С моей стороны будет трусостью миновать его по дуге.

Ангел развел руками.

— Я не могу тебе противиться. Творец сказал, что людимогут делать, что хотят. Но Он велел тебя охранять…

— Если Всевышний велел не противиться, — сказалМафусаил, воспрянув духом, — то сойди с дороги.

— Как скажешь, — ответил ангел.

Он отступил в сторону, тут же превратился в луч света иунесся в небеса. Мафусаил тронул коня, на этот раз тот пошел по тропинке,быстро переходя в галоп.

В небе вспыхнуло зловеще багровым. Мафусаил охнул, облакаисчезли, взамен со злобным шипением раскрылась исполинская кровавая язва.Небесный огонь кипел в ней, словно в кратере вулкана, только ужасающее жерлосмотрит вниз.

Мафусаил вскрикнул от ужаса, заметив на фоне красногомножество темных точек, что увеличивались на глазах. Горящие камни падали согромной скоростью, все разгоняясь и разгоняясь, за ними тянулись темно-синиедымные хвосты. Следом посыпались ярко-оранжевые и желтые огни, и тут же пошелчастый дождь из горящей смолы…

Мафусаил придержал коня. Камни с грохотом, треском и звономобрушились на город, разламывая каменные здания, как собачьи будки, а огненныйдождь воспламенил их, словно стога сухой соломы.

Он видел выбегающие из уцелевших домов темные фигурки. Светбыл такой яркий, что все казались одетыми в черное. Горели не только дома, но исама земля полыхала, залитая смолой. Земля затряслась, Мафусаил натянул повод,но конь уже и сам пугливо подался назад: с грозным гулом с неба рушились,довершая начатое, исполинские камни, целые скалы.

Они разбивали обгорелые остовы домов, сносили башни,погребали под собой все, что осталось от города. Огонь выбивался из-под этихскал и продолжал пожирать все, до чего мог дотянуться. Хотя да, сгорело все, итеперь полыхала сама смола, вылившаяся из страшной раны в небосводе.

Он ощутил, что уже давно задерживает дыхание, ожидая инадеясь, что хоть кто-то сумеет выбежать за городские ворота. Увы, воротасгорели тоже, а раскатившиеся великанские камни разнесли их вдрызг и погребли.

Конь ржанул и, повернув голову, скосил глаза на хозяина.Мафусаил потрепал его по шее.

— Прости, я был не прав… Завидую, ты видишь скрытое отлюдских глаз. Ты ближе к Господу, чем люди.

Конь взмахнул гривой, копыто с силой ударило в землю.

— Ты прав, — сказал Мафусаил, — надодвигаться дальше… Но все-таки, если бы я решил проехать мимо города, ангелпощадил бы город? Или мое появление — просто совпадение и город былобречен?

Под конскими копытами третий день гремела твердая сухаяземля. Последние зеленые пятна остались далеко позади, некоторое времяпопадался жесткий кустарник, затем тянулась только каменистая поверхность, откудаветер сдул песок.

Еще через день каменная поверхность сменилась жаркимипесками. Ветер намел целые горы, Мафусаил перестал замечать хоть какие-топризнаки жизни, последнюю ящерицу видел три дня назад, а вчера виделпробежавшего муравья, сухого и быстрого, то ли живет здесь, то ли занесловетром…

Ветер упорно дул навстречу, словно пытался не допустить егодальше. Мафусаил стискивал челюсти и снова клялся себе, что не остановится,пока не дойдет до края мира.

У него обгорело лицо, кожа слезала клочьями, горлопересохло, вода давно кончилась, он уже понимал, что поворачивать поздно: наобратный путь нужно столько же воды, сколько у него было на границе этойпустыни.

Похоже, мелькнула горькая мысль, что это его последнийпоход. И, увы, который он так и не завершит…

Он был готов свалиться с коня и умереть под его копытами,как вдруг ноздри уловили запах дыма. Сперва не обратил внимания, мало ли лесныхпожаров, затем как огненной крапивой по голому телу: пахнет жареным мясом!

Огромные камни расступились, дальше спуск в долину, Мафусаилощутил, как по телу пробежал озноб, словно прыгнул в ручей с ледяной водой.Впереди три строения, которые он назвал бы хижинами, если бы те не были впятеробольше самых больших домов, какие он только видел, а стены не сплетены из ивовыхпрутьев, а сложены из толстых бревен, что каким-то образом держатся, нерассыпаются!

— Вперед, — шепнул он измученному коню, — чтобы там ни было… хуже не будет!

Конь из последних сил потащился вперед на подгибающихсяногах. Мафусаил слез на землю и пошел впереди, держа верного друга за повод. Втреугольнике между домами багровеют угли огромного костра, спиной к Мафусаилусидит огромный человек в звериной шкуре, даже сидя он выше гостя, а на вертелетолщиной с бревно жарится целиком крупный бык.

Мафусаил растянул обожженное лицо в приветливой улыбке исказал самым приветливым голосом, какой только сумел изобразить:

— Да будет добыча ваша такой же лакомой, как этотдивный аромат!

Человек неторопливо обернулся, на Мафусаила глянулосумрачное лицо, широкое, с резко выступающими скулами, надбровные дуги похожина утесы, нижняя челюсть выдвинута вперед, а глаза смотрят остро ипронизывающе.

— Надеюсь, — ответил человек густым голосом,больше похожим на звериный рев. — Садись, гостем будешь.